Владимир Лорченков - Русские женщины (47 рассказов о женщинах)

— Ладно, мама, всё сделаю, ты меня знаешь. А голову куда?

— В морозилке пока полежит. А когда всё уляжется — посмотрим. Потом уже не так страшно, если что.

Федот поехал по делам и довольно скоро всё уладил. Через три часа он приехал на ритуальном автобусе, привёз с собой двух грузчиков. Они вчетвером — водитель помог — занесли гроб в салон машины. На кладбище тоже всё шло гладко. Правда, за могильщиками пришлось побегать. Но Федот вызвонил их, и вскоре на автокаре подъехали двое с характерными землистыми лицами. Встав друг напротив друга, они в полном молчании быстро и споро стали с двух рук закидывать могилу землёй, сверху насыпали аккуратный свежий холмик. Федот дал каждому три бумажки по пятьсот рублей.

Домой вернулись уже поздним вечером. Валентина собрала на стол: надо же бабушку помянуть, а то не по-людски как-то. Фотографии не нашлось, и Валентина оклеила чёрным скотчем свою картину — последний бабкин портрет, — где она в кружевной рубашке и бархатной шляпе, как старая голландка. Единственное большое зеркало в коридоре накрыли простынёй. Посередине стола на большом блюде расположили голову, поставили к губам рюмку с водкой. Поминали солёными огурцами, салом и докторской колбасой прибалтийского производства. Федот не поленился и сбегал в хачмагазин шаговой доступности за киселём из смородины фирмы «Валио».

Где-то через неделю бабкину голову, вынув из морозильника, Валентина положила в тот самый мешок с капустой, которую она так и не успела засолить. Некоторые кочаны уже стали подгнивать и слегка почернели. Можно было ещё, сняв верхние листья, капусту пустить в дело, но Валентина решила, что двух вёдер плюс семилитровая кастрюля, которые получились с одного мешка, — хватит им на всю зиму за глаза и за уши, больше и не съесть. Голову она положила в самый низ, а сверху — самые гнилые и чёрные кочаны, и в то же утро Федот вышел во двор, когда под окнами загрохотало приехавшее пухто, и сам закинул в него мешок. Машина уехала. Валентина стала снаряжаться на Невский. Уже стояла глубокая осень. Сверху на куртку и свитер пришлось надеть ветровку, на ноги натянуть две пары тёплых носков. Она посмотрела на календарь — было девятое ноября, а бабушка умерла первого. «Девять дней, — подумала Валентина, — ну вот и управились».

Душный, жаркий июнь в Москве.

Город не остывает за короткую ночь.

Все полуголые. Шаркают сандалетами. На лицах глянец пота.

Она уверенно входит, обмахиваясь огромным бумажным конвертом, зажатым в толстых розовых пальцах. Ей примерно 65. Рыхлая женщина на рубеже превращения в старуху. Белая, нелепая полотняная кепка громоздится на дыбом стоящих коротких седых волосах.

На ней лёгкое, приличное платье. Она слегка сутулится. Она вся нездорово-розовая и от жары как бы плавает, колыхаясь в собственном теле, как в пузыре.

Позвонила вчера вечером. Бог знает кто и как сообщил ей номер моего телефона.

— Меня зовут Маша, я продюсер народного телевидения. У меня к вам есть предложение.

Так она прогудела если не молодым, то вполне свежим голосом. Я зарабатывал написанием сценариев. Заказы были выгодные, поступали равномерно; я выбирал самое лучшее. Пожилая Маша не сумела внятно выразить свои притязания на мои мозги. Речь пошла о «цикле программ по тематике криминала и истории». Но что-то в ней было, какая-то своя энергия. Уверенный напор. Я сказал, что встретиться в ближайшие дни не смогу, улетаю в Лос-Анджелес, — и она, засмеявшись, похвалила меня:

— Молодец!

Чего бы тебе меня хвалить, подумал тогда я цинично. Ты меня совсем не знаешь. Вдруг я плохой человек? Но о встрече условился.

Я стараюсь внимательно рассматривать любые предложения от любых людей, знакомых и незнакомых. Из ста встреч девяносто восемь не приносят результата. Зато две оставшихся вырастают в серьёзные многолетние отношения. В дружбы даже. Главное — пропускать через себя людей, любых.

Через две недели Маша сидела напротив, капризно прогоняя официанта за новым стаканом: первый показался ей недостаточно чистым. Обмахивалась конвертом. Через минуту я уже тосковал. В московских барах только очень глупые люди ведут себя привередливо и просят официанта проследить за температурой чая или пива; все прочие понимают, что официант забудет особые пожелания клиента ровно через пять секунд после того, как их услышит. Маша уверенно пыхтела:

— Народное телевидение. Это нашего премьер-министра идея. Выделено десять миллиардов! Они не знают, куда девать деньги. Там бардак, надо ловить момент! Вы молодец! Вы — энергичный! Это ваш шанс!