Анна Шилай - Дар Солнца

Где он взял гитару, мы так и не поняли. Наверное, одолжил у кого-то из здешних ребят, с которыми, похоже, успел скорешиться.

В любом случае, на утро он сам бежал впереди всех, потом без напоминаний тридцать раз отжался, повисел на брусьях и облился холодной водой. Мы дружно оставили это без комментариев, но были довольны.

Всему хорошему приходит конец — пришел конец и моему отпуску. Дед и Настя предлагали оставить Антона и Ариадну здесь до конца лета, чтобы было и мне проще, и им в радость, но я согласился, заручившись перед этим ответом самого парня, его родителей и бабушки, только первого. Роман цвел бурными красками, я тайком подкинул ему пачку презервативов, на всякий случай — он мне не рассказывал так подробно, чем ещё, кроме песен и танцев на дискотеке, они занимаются, и проблем для них я потом не хотел. Пусть лучше на будущее полежат, чем парнишка станет папой в четырнадцать лет. Глаза Антона стали квадратными, когда он увидел её, но выбрасывать не стал, так что я удостоверился, что если не уже, то в будущем он подумывал о перспективе их использовать. Своего же ребёнка я не был готов отпустить ещё на месяц, только-только начав по-настоящему её узнавать. Поэтому мы с Ариадной уехали в город, а Настя, Сашка и юный Эль Драко остались в военной деревеньке. И скажу с чистой совестью — это был лучший отпуск за всю мою жизнь.

Август пробежал в частых разъездах, когда малышка осталась либо с нянями, либо с мой мамой, и я снова связывался с ними через Скайп. В этот раз было и легче, и сложнее — не было отвлекающего эффекта Дарины, но зато я знал, что вернувшись, мне не нужно никому отдавать дочку, поэтому она меня обязательно дождется.

Там же, в одной из командировок, мне в голову пришла мысль, что моя мать была права. Я не особо религиозен, не отрицаю существование Бога, но и не ищу этому подтверждение — даже нательный крест не ношу, — но мне хотелось, чтобы моя дочь была защищена всеми силами, которые есть. Так что, приехав обратно и поразмыслив ещё какое-то время, я предложил Насте и Тимофею стать крестными родителями. Вы б слышали визг моей сестры, когда я это сказал! Она повисла на моей шее, хотя в росте мы не сильно различались, обслюнявила всё лицо и только потом сказала, что согласна. Друг был более сдержан, но, как мне потом доложила Марго, его глаза весь вечер стояли на мокром месте.

Подготовка к этому мероприятию шла, как будто мы готовились к свадьбе. Тима взял на себя обязанности по бронированию даты и времени, церкви и оплаты этого удовольствия, Настя же решила заняться костюмами, как своим, так и будущего крестного отца и крестной дочери. И везде был взят с собой я, не важно, устал я или у меня были ещё какие-нибудь планы в этот день. Мы перемеряли сотню платьев на кроху, но они все не понравились моей сестре, поэтому в итоге она вспомнила, что в ранней юности неплохо умела рисовать, как-то вечерком пошуровала карандашом в блокноте, а на утро нашла швею, которая обещала на три дня сделать всё в лучшем виде. Вот только ткань и отделку нужно было покупать самим, и это тоже было сделано при непосредственном моём участии.

Двадцать седьмого сентября, в субботу, на которую было назначен обряд крещения, я проснулся уже убитым, но одухотворенным. Моя пятимесячная дочурка, занимавшая теперь гораздо больше места в кроватке, проснулась раньше, но тихо игралась со своими пальчиками, пока я не зашел к ней. Мы побесились вместе до самого прихода неугомонной крестной мамы, которая прервала нас на самом интересном — я надвигался на свою жертву в маске большого белого тигра, намереваясь проткнуть её огромными клыками, а мой завтрак довольно визжал.

— О, вот скажи мне, дорогая, не этому ли ребёнку на следующей неделе исполняется двадцать три года? — спросила Настя, бесцеремонно отодвигая меня от кроватки.

Твою ж дивизию… Точно третье октября, день, когда моя мама нажила себе огромную занозу в одном месте.

— Вот кто бы говорил, Сидни Бристоу, — не растерялся я, откладывая маску.

— Ладно, не будет устраивать баталию. Ты её уже выкупал?

— Так в церкви же помоют, при крещении, — скосил я под дурачка, за что едва не получил по носу.

— И что, мне теперь в официальном платье лезть под кран? — взвизгнула Настя, взмахнув рукавами из дорого шелка.

— Тебе теперь идти и выпить чая, закусить это дело килограммом валерьянки, а я сам залезу под кран, — разрулил я ситуацию, беря на руки Ариадну. — Сейчас всё будет сделано.

Купаться будущая мать моих внуков любила, поэтому этот процесс у нас тоже затянулся, пока в дверь ванной комнаты не постучали — кажется, острым каблуком Настиной туфельки. Пока я вытирал дочь насухо, сестра вооружилась феном и поджаривала её вьющиеся локоны, ворча, что мы никуда не успеем из-за того я совершенно неорганизованный. Я молчал, не желая подогревать её возмущение — пусть её потом муж успокаивает, как уж придумает. Когда Ариадна была чиста и ни единой капельки влаги не осталось в её волосиках, эта мегера наконец согласилась одеть племянницу в шикарное, будто в самом деле свадебное платье и выбраться таки на крещение.