Олег Красин - Другая жизнь

Из зеркала на него смотрелся молодой черноволосый парень, с лицом восточного типа, широкими скулами, умными раскосыми глазами. Да, не красавец! Но ничего, руки уже не потеют, а узнает Вера, что он не только помогает спецслужбам, но что его туда могут взять — полюбит и такого. Курасов пригладил торчащие за ушами черные волосы, поправил галстук. Теперь всё в порядке.

Он вскочил и быстро, делая широкие шаги, направился в офис отдела.

Почти вбежав в помещение, где сидело с десяток человек, в том числе Маша, с которой он только что разговаривал по телефону, Курасов тут же увидел Веру.

Она, как ему показалось, в чём-то изменилась. Неуловимо, почти незаметно.

Вера странно похорошела, и молодой человек не мог понять, что послужило причиной этого: то ли появившийся на её теле бронзовый загар, оттенивший белокурые волосы, усиливший блеск голубых глаз, то ли причина была в ином, например, в её поведении. Курасов узнавал и не узнавал Веру — элегантную, уверенную в себе, по-западному улыбчивую.

Маша тоже заметила перемены, но внешние. Она обиженно заморгала:

— Я тут работаю одна, а ты по соляриям ходишь! — но всё же не выдержала недовольный тон: — Адресок подскажешь? Там клёво? Обслуживание хорошее?

— Тебе будет дороговато, Маша, — спокойно ответила Вера, останавливаясь у зеркала и поправляя прическу. — Там только для избранных.

— А ты что, избранная?

— Возможно!

Вера повернулась к Маше и губы её растянулись в деловой скучной улыбке.

— Поняла! — Маша всплеснула пухлыми руками, — у тебя появился молодой человек, богатый. Он все оплачивает. Точно?

— Маш, тебе делать нечего? — грубовато спросила Вера, не переставая холодно улыбаться, — прими слабительное. Отвлечешься от дурных мыслей.

Он отвернулась и увидала входившего Петра.

— Пьер? — невольно вырвалось у неё.

В ответ Курасов удивленно поднял брови.

На французский манер его еще никто не звал. Алексей как-то пытался обозвать «Петруччио» — типа по-итальянски. Но это прозвучало пренебрежительно, несерьезно и совсем не понравилось Курасову, напоминало имя слуги из старого водевиля, такого как «Труффальдино из Бергама».

— Ой, сорри! — поправилась Вера на английский манер. — Тебя давно не было видно!

— Меня? — еще больше удивился Курасов, не зная как реагировать на слова Веры, в достаточной степени нахальные и обидные. — Вообще-то я всё время на работе. В отличие от тебя. Вон и Маша жалуется…

Вера недобро покосилась на соседку.

— Она всегда жалуется!

Сидевшая неподалеку Вероника Ивановна, вышедшая недавно на работу после болезни, отвлеклась от своих занятий и произнесла строгим учительским тоном:

— Девочки, не ссорьтесь!

Оглянувшись на неё, Маша пробормотала:

— Ага, мамочка!

Вера не обращала на коллег никакого внимания, и это тоже было новым. Раньше она непременно бы вступила в разговор, поддержала бы Веронику Ивановну, которую очень уважала, постаралась бы утихомирить Машу. Теперь же она была сама по себе. Теперь она разговаривала с Петром, просматривая на компьютере пришедшую за её отсутствие почту, и делая вид, что ничто другое её не касается.

Она вела себя прагматично, по-деловому, что соответствовало корпоративному стилю общения, но получалось несколько суховато, по западным поведенческим лекалам. Это когда тебе, улыбаясь, говорят неприятные вещи, добавляя при этом: «Ничего личного, дружище!»

И всё же упрекнуть её было не в чем.

Резко изменившееся поведение Веры вызвало в Курасове настороженность. С чего это она себя так ведет? Не появились ли у неё покровители более серьезные, чем у него, Курасова? Из той же ФСБ, к примеру? Кроме того, она еще раз, после спортбара, дала понять Петру, что тот её не интересует, и это было неприятно.

Однако сейчас, отбросив в сторону личные чувства, важным казалось другое — разговорить Веру, узнать нужную информацию.

— Слушай, — Петр постарался найти верный тон разговора, — Я знаю, что Главный тебе что-то передал в кабинете, перед тем, как его вывели в наручниках.

Вера была спокойна, она и не пыталась ничего скрывать.

— Да передал! Я думала, ты знаешь.

— Нет, не знал. А что он передал?

Курасов спросил и вдруг почувствовал, что начинает волноваться, словно от ответа девушки зависела его жизнь. Хотя, так, наверное, и было. От её ответа зависела его жизнь, будущая жизнь. Петр сунул правую руку в карман, нащупал платок и вытер повлажневшие пальцы.