Герхард Рот - Тихий океан

— Тогда вас, конечно же, заинтересуют мои препараты. А сюда впишите адрес, — сказал гробовщик, указывая на другую графу. Прочитав адрес Ашера, он наклонился над его плечом и произнес, явно польщенный:

— Так вот, значит, как далеко забрались!

Ашер, без сомнения, мог бы записаться под чужим именем или, по крайней мере, указать чужой адрес, но однажды он уже смутился, не назвав свою истинную профессию. Что подумают Цайнер и остальные, те, кому он представился биологом, когда узнают, кто он на самом деле, и поймут, что он им солгал? Послушно пробираясь вслед за гробовщиком по коридору, загроможденному паровыми машинами, киноаппаратами, распятиями, орденами, ящичками для меню и витражами, он услышал во дворе шум мотора и увидел в окно, как перед магазином затормозил развозочный грузовичок булочника. Он втащил большой полиэтиленовый пакет с булочками на высокую погрузочную платформу и толкнул плечом стеклянную дверь. Гробовщик, не заметивший булочника, внезапно замер и объявил, что к нему часто обращается уголовная полиция. Например, присылает ему объявления о розыске похищенных и утаиваемых предметов искусства и предупреждает о появлении аферистов, грабителей, охотящихся за музейными экспонатами, воров и лжеантикваров.

— Я уже давно сотрудничаю с уголовной полицией, — добавил он, а потом воскликнул:

— Дальше, дальше! — и подвел Ашера к нескольким вращающимся стеклянным витринам, в которых висели всевозможные часы, от подлинного, как утверждал гробовщик, нюрнбергского яйца [10] Нюрнбергское яйцо — название появившихся в XVI в. часов с пружинным механизмом, имевших овальную форму. , до часов, циферблаты которых покрывали лупы, старинных часов, показывающих дату, часов с вращающимися картинками на циферблате, часов на цепочках, сплетенных из женских волос, карманных солнечных часов, названия и принципы работы которых он перечислял так быстро, что Ашер не успел понять, какое описание к каким часам относилось. При этом он с таким воодушевлением вращал витрины, что часы в них бренчали и раскачивались, и, продолжая лекцию о часах, уже принялся один за другим брать в руки и показывать музыкальные инструменты: трубы, цитры, гармошки, арфы и скрипки, большие и маленькие, некоторые с наклеенными ценниками, которые он стыдливо отлеплял, заметив, что приходится их снять, ничего не поделаешь, а не то, если уж воры решат похитить у него какой-нибудь инструмент, непременно украдут самый ценный. Ашер еще разглядывал скрипки и арфы, а гробовщик уже обогнал его, просунул голову меж дамскими шляпами, граммофонами и стеклянными пеналами, в которых хранились монеты, и позвал его. Ашер снова посмотрел в окно и увидел, что во двор как раз сворачивает Цайнер. Он попрощался, объяснив, что вернулся Цайнер, который и привез его на машине, и что у него еще много дел, и пошел к выходу, а гробовщик кинулся за ним со связкой ключей в руке, торопливо запирая двери. С холма за мельницей скатывались на санках дети.

— А, вот и вы, — сказал Цайнер, открывая изнутри дверцу. — Показал он вам коллекцию препаратов? Нет?

— Вы приехали, как раз когда он собирался ее мне показывать.

— Если хотите посмотреть, можете остаться, я за вами позже заеду.

Однако он не повернул назад, как предложил, а поехал дальше. К тому же, возвращаться к гробовщику Ашеру не хотелось.

Они ехали между широкими, заснеженными равнинами, над которыми возвышались волнообразные черные холмики земли. Кое-где Ашеру попадались на глаза кукурузные поля, большие и поменьше, с охристой, загрубевшей стерней, вымоченной снегом и исхлестанной ветром, или темные бурые луга. Возле трактира стоял трактор с прицепом для перевозки животных.

Двери в залы были заперты, в кухне возле печки над большими блестящими кастрюлями хлопотала женщина в черном. Цайнер уселся за стол, заказал пива и спросил, когда придет цирюльник.

— С минуты на минуту, — ответила кухарка, презрительно взглянув на Ашера. — Вы второй будете, перед вами занимал полковник.

Полковник был стройный, седовласый человек, обслуживавший молодых людей за столиками. На вид он был еще молод и щеголял в пиджаке в черную и красную клетку.

— Он раньше служил в жандармерии, теперь в отставке, — пояснил Цайнер. — Хозяйке родня.

В углу стоял встроенный кухонный шкаф-стенка, на ней старенький телевизор, а из окна открывался вид на косогор, почти скрывавший дорогу. Ашер прислушался к разговору парней за соседним столиком. Один из них полгода проработал на бетонном заводе в Граце, но недавно его уволили. Другой сначала подвизался сантехником в Тироле и Форарльберге, но несколько лет тому назад вернулся и пошел работать на птицефабрику в Пёльфинг-Брунне. Ему уже полгода не выплачивают отпускные. А еще хозяин по настоянию отдела здравоохранения устроил на фабрике душевые, но автобус по окончании рабочего дня тех, кто хочет помыться, не ждет. Поэтому душем никто и не пользуется.