Станислав Сенькин - Тайны Храмовой горы. Иерусалимские воспоминания

Наш батюшка, настоятель храма, кристальной души человек, каждый год выезжает по святым местам. Весной он ездит на Афон, а осенью посещает Святую землю. Отец Виталий всегда приезжал из паломничеств с просветленным лицом, он привозил нам иконки и освященное масло и увлекательно рассказывал о всевозможных чудесах и тамошнем житии. Отдохнувший и наполненный новой благодатью, он с утроенной энергией принимался за свое служение.

Загорелось и мое сердце желанием посетить Иерусалим, и я стал старательно копить деньги на поездку. О паломничестве на святую гору Афон не могло быть и речи, потому как жена боялась, что я останусь там навсегда. Это был ее навязчивый страх. Отец Виталий посоветовал не раздражать супругу и ориентироваться все-таки на Святую землю. Пять долгих лет я усердно собирал деньги, отрывая их от своей семьи, жена укоряла меня в крохоборстве и обвиняла в эгоизме. Но я достойно выдержал все жесточайшие искушения и, наконец, моя мечта осуществилась. Я полетел на Святую землю!

Первое, что меня поразило на Святой земле — это, как ни странно, обилие иудеев и арабов-мусульман. Я почему-то представлял в своих мечтах этот край совсем другим, более православным, что ли. В аэропорту Бен-Гурион я испуганно сидел в зале, вжавшись в кресло, ожидая, пока наша группа соберется вместе. Рядом со мной сел иудей в большой черной шляпе и с длинными пейсами! От этого соседства я ощутил настоящий ужас. Мурашки били меня, как электрошок. Отец Виталий, к моему удивлению, не обращал внимания на иудеев и вел себя очень мужественно, как будто их вообще не существовало. Мой сосед тем временем достал мобильный телефон и, тряхнув пейсами, начал какой-то разговор на незнакомом каббалистическом языке. Затем он встал и собрался было уходить. Я внимательно следил за тем, не плюнет ли он в мою сторону или, может быть, произнесет текст проклятья акумам, как то предписывает Шульхан арух.

Но тот вел себя совсем как отец Виталий, то есть не замечал моей ортодоксальности, в упор ее не видел. Он просто взял и ушел. Это казалось мне тогда очень странным. Вот такое было мое первое впечатление о Святой земле.

Потом я стал привыкать к обилию иудеев, после вразумления батюшки. Отец Виталий просто и мудро заметил мне: «А что ты хотел, Коля, ведь это же государство Израиль, в котором обитают евреи».

Через день я уже спокойно относился к иудеям и даже осмелел настолько, что смеялся над меховыми шапками, в которых они ходили по субботам. Ведь здесь осенью еще очень жарко.

Вторым моим сильным впечатлением от Святой земли стали цены. Они были так велики, что сбивали с толку. Маленькая заламинированная иконка стоила в Вифлееме около восьми долларов. На все расходы у меня было всего около ста долларов, и я не знал, что привезти моим близким, чтобы они остались довольны подарками. Только порция рыбы, такой же, что ловил еще сам святой Петр, стоила в одном ресторанчике на берегу Галилейского моря двадцать пять долларов, и это безо всякого гарнира! Отец Виталий ел эту рыбу и делился потом со мной впечатлениями, — ничего особенного, рыбешка типа нашего окуня, только более костлявая.

Я зарабатывал деньги тяжелым трудом, как это ни странно вам может показаться. Подавать кадило второму священнику храма, который был почти вдвое моложе и к тому же не обладал замечательными манерами отца Виталия, уверяю вас, задача не из самых простых. Молодые священники считают алтарников почти за слуг и часто обращаются с нами, как баре с лакеями. А что вы думали: мое дело — вынес свечу, подал кадило и гуляй себе? Нет, не все так просто, еще как приходится шустрить. А демонов в святом месте сколько! От того нападок становиться еще больше. Иной раз хоть криком кричи. Особенно донимают дьякона. К тому же отношение ко мне в алтаре не изменялось и вне его. Второй священник, отец Петр, мог даже приказать мне почистить снег перед входом в храм, что в мои обязанности никогда не входило.

Часто дьяконы упрекали меня гневным тоном, что на коврах не убран воск или я вовремя не приготовил запивку для священников. Как будто это дьяконское дело — упрекать! Духовные друзья отца Виталия тоже не слишком меня жаловали. Один старый архимандрит — почетный гость на престольном празднике — однажды даже больно ударил меня кадилом, когда я опоздал зажечь уголь на Господи Воззвах.

А ведь мне, представьте себе, уже пошел пятьдесят первый год.

Все это переносить было не столько трудно, сколько унизительно. Я всегда утешал себя словами Святого Евангелия, что, как пес, который ест крохи со стола господ, я получу свою мзду на небесах. Но и псы ведь иногда ропщут, скулят и воют от голода. Попросить повысить зарплату настоятеля отца Виталия, который к тому же был моим духовным отцом, язык у меня просто не поворачивался. Ведь я сам уверил его, что служу в алтаре не ради хлеба куса. Но все же недостаток в средствах сказывался на взаимоотношениях в моей семье. Эх!