Станислав Сенькин: Тайны Храмовой горы. Иерусалимские воспоминания

Хотя основатель мирового общежительного монашества авва Пахомий Великий был коптом, на протяжении веков сами коптские монастыри не знали общежития — у каждого инока была своя хижина-келья. Египетская пустыня больше хранила заветы святых Антония и Макария, чем Пахомия. В монастырь принимались люди всех возрастов, даже малолетние. Желающий стать монахом выдерживал трехлетнее испытание. Главным направлением духовной жизни иноков был молитвенный подвиг. Элементы быта сводились к минимуму. Здесь, в египетской пустыне, дьявол терпел свои самые сокрушительные поражения. Змеи и демоны остерегались этих мест. Они стояли поодаль и лишь свирепо шипели на твердыню Лавры.

Как раз в то время, когда мальчик попал в Лавру, общежительное монашество в Египте переживало новый рассвет. Здесь собрались настоящие воины Царя Небесного. Маленький подвижник, в основании духовного пути которого легло исповедничество, делал большие успехи на поприще борьбы с помыслами.

Уже в девять лет он был пострижен в монахи с именем Матта. Его духовным другом был сам Шенуда будущий коптский патриарх, который впоследствии, до высокого назначения, провел в затворе около девяти лет и прошел науку истинного подвижничества. Давным-давно они вместе работали на полях и часто беседовали на духовные темы. Однажды во время послушания Шенуда спросил своего друга:

— Отец Матта, нам с тобой, возможно, придется стоять у кормила нашей Церкви. Египетская пустыня, некогда взрастившая Христа и великих подвижников веры, вверяет нам истину, чтобы мы передали ее следующим поколениям. Что, по твоему мнению, мы должны хранить прежде всего — веру или любовь?

Отцу Матте было тогда всего двенадцать лет, он был на семь лет младше своего друга и не знал тонкостей богословия, как и других многих вещей. Но острый природный ум наравне с чистотой сердца позволяли ему делать интересные наблюдения и правильные выводы. — Шенуди, но разве Бог может поставить нас перед таким выбором? Ведь добродетели происходят из одного источника. Мы можем разделять страсти, но не добродетели. Разве нет?

Друг немного подумал.

— Нет, Матта. Никто не знает, перед чем каждого из нас поставит Господь. Разве ты выбрал место твоего рождения, родителей, страну, село? Выбирал ли ты, Матта, религию, нашу истину, или истина сама нашла тебя? Сам ли ты, по своей воле, поселился в пустыне, или некое высшее предназначение привело тебя сюда? Нашли ли твои родители друг друга, или у них не было выбора, потому что прежде их небесные дороги пересеклись? Мы ищем путь, или путь ищет нас?

Матта, почти не думая, отвечал другу.

— Отец нашел мою мать в древнем поселении Аф Акив. Ей было всего четырнадцать, когда она вышла замуж. Отец видел ее лишь раз, прежде чем пришел к ее родителям со слезной просьбой отдать ему девушку в жены. В этот его первый приход его даже не пустили на порог.

Моя мать — дочь священника из древнего рода, восходящего к временам фараонов, а отец — простой полуграмотный земледелец, который трудился в пойме Нила, как и наши предки много тысяч лет назад. Родителям из-за разницы уклада своих семей и некоторых предубеждений было трудно соединиться, но Господь Своей премудрой рукой разрушил все преграды. Любовь разрушила все. Поэтому если нам придется выбирать, как ты говоришь, то стоит предпочесть именно любовь. Ведь Бог — есть любовь.

День, в который мои родители впервые встретились, уже был полон мной. Не они родили меня, а, наоборот, я породил и отца и мать. Будущее становится настоящим, Шенуди. Будущее это то, что нельзя уничтожить. Настанет время, когда Христос станет всем и во всем. Но как ты можешь отделять веру от любви? Вера без любви — лишь одичалый фанатизм, а любовь без веры умирает, потому что не знает своего предназначения. Как бескрылая птица, достается она легкой пищей врагу.

Шенуда парировал.

— Наш народ, Матта, как песок пустыни, рассеется по ветру, если мы не будем бережно хранить нашу веру. Мы должны постоянно поддерживать ее, как огонь в очаге, употребляя большие усилия. Пламя веры плавит этот песок народа коптов и превращает его в прочные камни, из которых Господь строит храм Самому Себе. В этом пламени есть и жар священной ненависти. Наш народ — храм Божий только благодаря нашей вере. Поэтому задумайся еще раз над моим вопросом: что мы должны хранить прежде всего — веру или любовь? Ведь любовь заставляет нас быть благодушными даже к врагам. Вера же часто побуждает нас ненавидеть. Думая о мусульманах, захвативших наш некогда благочестивый край, я вижу в них лишь лики тьмы, и в душу проникает священный трепет — праведный гнев и горячая ненависть. Я очень люблю свой народ, традиции, веру. И в этом я хочу сделать свою любовь совершенной. Что же касается остального мира, противостоящего истине, то любить его я нахожу неразумным. Тем более если это касается врагов нашей Церкви, еретиков и вероотступников. Помнишь, как один старец кротко переносил все оскорбления, но распалился гневом, когда его обвинили в ереси. Да и ты сам пострадал от арабских детей, которые чуть не убили тебя только за то, что ты христианин. Можно долго говорить о любви к врагам, но, будем честными, возможно ли это?