Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

Будучи убежденным, что никогда не рано приучать детей к жизни в «реальном мире», Каспер написал историю о мальчике по имени Спакер (анаграмма собственного имени), больше всего на свете желавшем выиграть эстафету по бегу в мешках на день спорта в школе. Мальчик ежедневно тренировался во дворе (Ирина изобразила его не только в обычном мешке из-под картошки, но и в пакетике чипсов, походном спальном мешке и красивом пакете из магазина «Забар» — ей казалось это очень весело). Но настал решающий день, и Спакер не выиграл эстафету. Он даже не занял призового места. Каспер отказывался завершить рассказ концовкой, представляющей проверенную временем мораль о том, что дело не в победе, а в участии. Он был твердо убежден, что история не должна намекать на то, что Спакеру нужно усиленно тренироваться и тогда на следующий год он сможет победить. Скорее он пытался показать, что хотя Спакер и старался, но его стараний оказалось недостаточно, чтобы стать лучшим. Так бывает. Каспер не желал, чтобы его герой учился проигрывать с достоинством или терял веру в значимость бега в мешках в целом. Идея Каспера заключалась лишь в том, чтобы сообщить ребенку, что он не всегда получит в жизни то, чего хочет, и точка. Ирина считала это несколько жестоким. Пока она старалась придумать название, например «Проигравший и Паровозик, который не верил в себя», Каспер назвал рассказ «Бег в мешках». Название не показалось ей привлекательным.

В публикации Касперу было резко отказано, однако, к ее удивлению, редактор в «Фаррар, Шраус и Жиру» заинтересовался иллюстратором. Это привело не только к разрыву отношений с Каспером, но и к смене рода деятельности — желание рисовать карандашом победило необходимость переводить тексты о новой глобальной тектонике.

Все складывалось непросто. Некоторое время ей приходилось иллюстрировать все, что предлагали, некоторые проекты так и не увидели свет. Даже сейчас после восьми опубликованных книг ее имя не было широко известно. Работу она не бросила только благодаря терпеливому восхищению ее рисунками Лоренса.

Ей не оставалось ничего иного, как прозябать в творческом забвении. Теперь в возможности оплатить телефонный счет нет ничего удивительного, кроме того, что делать это крайне скучно.

Но в сфере романтических отношений Ирину смущало то, что люди предпочитают все время быть начеку, словно ожидая угрозы от партнера. Что плохого в вашей уверенности, что он вечером непременно вернется домой? Ирина чувствовала себя в безопасности в самом широком смысле слова благодаря прочной связи с Лоренсом. Соединяющая их веревка представлялась ей надежной, как канат океанского лайнера, — стальной трос толщиной шесть дюймов давал ей уверенность в том, что Лоренс никогда ее не бросит.

Он никогда ей не изменял. Ирина не просматривала его письма и не рылась в карманах не потому, что была доверчивой или боялась быть пойманной, просто знала, что ей нечего искать. В свою очередь, она была уверена, несмотря на предательское июльское искушение, что никогда не сможет уйти от него. Если исключить возможность автомобильной аварии, они будут стареть вместе, и это было не стремление, а факт. Ирина готова была спорить на что угодно. Они вместе, поэтому будут в безопасности, даже если Лоренс потеряет работу, а у нее сократится количество заказов.

Будь она проклята, если понимает, почему человек, проснувшись, начинает рычать: «Хорошо, и кто это?» Она вряд ли сочла бы пустяком его поспешное желание убежать с обещанием больше никогда не возвращаться.

Итак, просматривая счета за электричество, Ирина анализировала: можно ли считать их вчерашний разговор о браке скандалом? Самым поразительным было то, что она очень надеялась, что это был именно скандал. Удивительно, но она жаждала конфликта, надеясь придать их отношениям изюминку, отличавшую кусок мяса от порции мраморной говядины. Все же случаи шумных ссор в их жизни были слишком редки.

Ей вспомнилась одна из-за итальянского кофейного столика зеленого мрамора, который она увидела в «Оксфаме» в Стритхэме. Тогда Лоренс воспротивился покупке с неожиданным напором, объясняя это тем, что, судя по ее описанию, вещь слишком кричащая. Ирина купила столик вопреки яростным протестам Лоренса, но доставщик оставил его в подъезде. Лоренс в знак протеста отказался ей помочь, и она одна тащила тяжелую мраморную столешницу вверх по лестнице к их квартире. Как только она поставила его у дивана, Лоренс смущенно пробормотал: