Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

— Здравствуй, милый.

В ответ не раздалось ни звука.

— Здравствуй, любовь моя!

Молчание. Это не Лоренс.

— Извините… — смущенно произнес мужской голос с заметным британским акцентом. — Могу я поговорить с Ириной Макговерн?

— Ох, простите. Я слушаю. Просто думала, что звонит Лоренс…

— Это был русский?

— У Лоренса ужасающий русский, но кое-что он знает. В Москве ни за что бы не объяснился, но мы используем этот язык дома, для развлечения. — Ирина помолчала. — Так, шутки ради, — зачем-то добавила она в пустоту.

— Чертовски мило. — Собеседник до сих пор не представился, а ей было уже неловко спросить, с кем она говорит.

— Мы с Лоренсом и познакомились, когда я начала учить его русскому языку в Нью-Йорке. — Ирина помолчала, растерянно моргая. — Он писал диссертацию о нераспространении ядерного оружия в Колумбийском университете. Тогда считалось, что ему надо знать русский, хотя сейчас скорее корейский… Но у Лоренса нет способностей к языкам. Худшего студента у меня в жизни не было. — Бла-бла-бла. И кто же это? Впрочем, предположения у нее были.

Короткий смешок.

— Чертовски мило… Уж и не знаю, почему мне так кажется…

— Итак… — Ирина была решительно настроена выяснить личность мужчины. — А как у тебя дела?

— Все зависит от того, свободна ли ты завтра вечером.

— Как же мне не быть свободной? — И рискнула: — Ведь у тебя день рождения.

Вновь послышался короткий смешок.

— Ты ведь не сразу поняла, что это я, верно? Только что догадалась?

— Ну а как я должна была понять? Мы ведь — странно, конечно, — за все эти годы ни разу не говорили по телефону.

— Нет… — В голосе мелькнуло удивление. — Похоже, ни разу.

— Мы всегда договаривались о встрече через Джуд, так ведь? А после вашего развода этим занимался Лоренс.

Тишина. Манера Рэмси вести телефонный разговор напоминала синкопированную мелодию. Если Ирина не останавливалась, они начинали говорить одновременно или вместе замолкали.

— Что ты говоришь? — спросили они хором. А затем: — Извини.

И как они проведут вместе целый вечер, если простой телефонный разговор дается им с трудом?

— Не привыкла слышать твой голос в трубке, — произнесла Ирина. — Такое впечатление, что ты звонишь с Северного полюса по игрушечному телефону из картона с веревочными проводами. Временами становится как-то странно тихо.

— У тебя чудесный голос. Низкий, особенно когда ты говорила по-русски. Скажи еще что-нибудь. — В последнем слове он, естественно, проглотил половину букв, и у него получилось «штоньть». — По-русски. Что хочешь. Смысл не имеет значения.

Ирина могла повторить те предложения, с которых начала разговор; от рождения у нее было два родных языка. Но ее нервировал его тон, напоминая о сексе по телефону, где берут по фунту за минуту, — Лоренс называл это «телефонным онанизмом».

— Когда мы с тобой разговариваем, мне кажется, что я голая, — произнесла Ирина, непроизвольно прикрывая руками грудь. Слава богу, сейчас никто уже не учит русский.

— Что это значит?

— Ты сказал, это не важно.

— Все же объясни.

— Я спросила, какие у тебя планы на завтрашний вечер.

— М-м-м. Мне кажется или ты смеешься?

Но что же с завтрашним вечером? Пригласить его в гости, раз ему так нравится ее еда? Но мысль о том, что придется остаться с Рэмси Эктоном в квартире наедине, внушала ей ужас.

— Ты не возражаешь, — упавшим голосом произнесла она, — если я приглашу тебя на ужин?

И Рэмси ответил:

— Чертовски приятно, лапочка. — Нежданное проявление нежности. Подобное случалось с Ириной лишь однажды, во время деловой поездки в Ньюкасл, и казалось скорее чудным, чем приятным. — Но я хочу пригласить тебя в ресторан.

От внезапной радости Ирина рухнула в кресло, попутно дернув за шнур и уронив телефон.

— Что случилось?

— Телефон упал.

Рэмси засмеялся на этот раз во весь голос, и впервые за время их мучительного диалога ей стало легко.

— Это означает «да» или «нет»?

— Это означает, что я растяпа.

— Ты еще меня не знаешь.

— Знаю достаточно.

На этот раз Ирина взяла паузу.

— Прошел целый год, — произнес Рэмси.

— К сожалению, Лоренс не сможет прийти. — Ему это было известно, но она сочла важным упомянуть имя Лоренса в разговоре.

— Можем перенести, чтобы Лоренс тоже был с нами.

Он дает ей шанс увильнуть. Надо за него хвататься.

— Ни к чему такие церемонии.

— Я очень надеялся, что ты так ответишь. Буду завтра к восьми.