Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

Мартин становится космонавтом. (Ирина не задумывалась над тем, логично ли такое развитие карьеры, детская книга предоставляет большие возможности для развития сюжета.) Впрочем, в его жизни есть как плохое, так и хорошее.

Его родители гордятся им, но он много времени проводит в космосе и чувствует себя одиноким. Людям профессия космонавта кажется удивительной, но на самом деле это немного скучно — день за днем проверять одни и те же приборы. Время от времени, глядя на звезды, Мартин задается вопросом, какой была бы его жизнь, стань он игроком в снукер. Но он знает: сделав выбор, человеку суждено принимать и все последствия, плохие они или хорошие. Ему повезло пережить много счастливых моментов. Ему нравилось взлетать в небо на ракете и приводняться в океан. Он даже был близок к тому, чтобы получить Нобелевскую премию, но в результате она досталась кому-то другому, однако в этом нет ничего страшного, потому что, размышляя о своей жизни, он понимал, что счастлив делать то, что у него хорошо получается, и это для него чрезвычайно важно.

Как только Ирина приступила к иллюстрациям, она сразу перестала завидовать Рэмси, который весело проводит время в баре, и прекратила нервничать, что рядом с ним много женщин. Она подумала, что если он любит ее, то не будет расстегивать штаны каждый раз при виде очередной красотки; кроме того, она нутром чувствовала, что в этом вопросе ее мать ошибалась. Теперь ее не беспокоило и то, что в доме многого не хватает для налаженной жизни. Она часто работала допоздна и с раздражением отвлекалась даже на то, чтобы сделать себе бутерброд. Она стала меньше пить, а курить почти совсем перестала.

Все предыдущие работы Ирины были тонкой игрой с цветом, плавными переходами от одного к другому, представляли собой смешение красок и по-рембрандтовски роскошную палитру оттенков — это требовало огромного терпения и времени, отчего «поспешно» выполненные работы выглядели незаконченными. Новые рисунки были совсем другими, их можно было назвать какими угодно, но не легкомысленными. В них появились четкие линии и смелый контраст. Объекты не вписывались в рамки, но уверенно отстаивали право на существование, блестящие красные шары на ярком зеленом поле. Поскольку сама история была посвящена не профессиональным успехам Мартина, а личностной драме, она отказалась от изображения людей; родителей не было на странице, но на зеленом ковре были отчетливо видны их вытянутые, словно два кия, тени. Отсутствие людей и четкие линии — шары, кии, борта стола и треугольник — говорило о том, что Ирина создала иллюстрации в духе русского конструктивизма, кубизма и абстрактного экспрессионизма, а для передачи движения объектов, которые она собиралась столкнуть, добавила немного футуризма. Что же касается материалов, то ей подходили и мел, и уголь, и карандаш, с их помощью она смогла добиться нужного эффекта, иногда, чтобы линия была особенно четкой, она лезвием вырезала кусок глянцевой бумаги из журнала «Снукер сиин».

Для оформления истории космонавта она сохранила прежнюю манеру. Планеты походили на разбросанные по полю бильярдные шары, созвездия напоминали скопления шаров в одном углу стола. Даже домашняя работа Мартина по геометрии была словно схематическим изображением комбинации из «Снукер сиин». Но на настоящем турнире с участием Рэмси она не побывала до конца сезона — даже пропустила чемпионат мира — любимое дело захватило ее сильнее, чем когда-либо в жизни. Так было всегда: стоило взять в руки карандаш, и она не принадлежала себе. Ирина решила сохранить новый проект втайне от Рэмси. Когда он приехал домой в перерыве между турнирами, ему было строго-настрого запрещено появляться в студии на последнем этаже, ее раздражали его бесконечные стуки в дверь. Одним словом, Рэмси действовал ей на нервы.

Он одолевал ее жалобами на желудочно-кишечные проблемы. Это та неприятность, о которой вы узнаете, только пожив с мужчиной. Рэмси проводил по часу, закрывшись в туалете, иногда по три-четыре раза в день; что за тайны скрывались за этой дверью, Ирина предпочитала не знать. Проблемы в этой сфере были только началом. У него обнаружился тендинит мышц левой руки, боли в позвоночнике и почках — или желчном пузыре? — которые она приняла за колику.

К ее огромному неудовольствию, когда работа над иллюстрациями пошла как по маслу, Рэмси в марте отменил поездку в Азию из-за насморка. Можно подумать, его свалила с ног бубонная чума. Лежа в постели и потягивая горячий пунш, Рэмси убеждал ее, что, скорее всего, это не «банальная» простуда, а пневмония или «болезнь легионеров». Поскольку все симптомы свелись к насморку и сухому надрывному кашлю, Ирина высказала предположение, что это следствие злоупотребления «Голуазом».