Ира Брилёва - Приключения стиральной машинки

— Так что же, получается, что на астафьевское золото и у меня жилплощадь куплена? — Машка округлила глаза.

— Получается, Маша, — улыбнулась моя мама. — И не только квартира. А выучить нас надо было, и вас потом.

— Ну, вы даете! — Только и смогла вымолвить Машка, и так и сидела теперь с круглыми от удивления глазами, переваривая всю полученную информацию.

— Да, ребята, — присвистнул Олег, который вообще только тихо сидел и слушал все эти удивительные рассказы, — сначала Колька нам полночи про всякие чудеса рассказывал, а теперь вот какая история получается. Вам бы, Татьяна Петровна, в разведчики. Только они так умеют секреты хранить.

— Нет, Олежка, не только разведчики. Если речь о собственной жизни идет, или о жизни детей, то лучше, чтобы все тайны так и оставались тайнами. Только, вот, говорят, что все тайное всегда становится явным. Наверное, так и есть. Когда для этого время приходит, то все тайны раскрываются. А о чем это, если не секрет, вы им, Николай, полночи рассказывали? Можно мне тоже об этом узнать? — Неожиданно спросила Николая моя мама. И он заново рассказал ей все, что мы уже слышали от него прошлой ночью.

— Да-а-а, — мама о чем-то глубоко задумалась, и мы тоже сидели тихо. Во-первых, от оладушек и горячего чая все разомлели, и говорить о делах просто не хотелось. А во-вторых, просто не хотелось говорить. Ни о чем.

Так прошло минут десять. Ходики на стене мирно отстукивали минуты, а мы сидели и молчали. Похлеще, чем в финале «Ревизора». Наконец, моя мама нарушила это молчание совершенно необыкновенным образом.

— Ну, раз вы так много уже знаете, то, думаю, надо вам и еще кое-что узнать. Теперь, наверное, уже это можно. — Нашу сытую дремоту как рукой сняло. — Но для этого я хочу пригласить вас на чердак.

— Куда? — Этот вопрос прозвучал четырехголосным ансамблем.

— На чердак, — снова повторила она и встала из-за стола. — Просто то, что вы должны увидеть, лежит у нас на чердаке.

По шаткой лестнице мы впятером поднялись на чердак, и глазам нашим открылось совершенно необыкновенное зрелище. На нашем чердаке, сколько я себя помню, стоял здоровенный, наглухо заколоченный дощатый ящик. Я даже в детстве играла в куклы, сидя на этом ящике, такой он был широкий и удобный. Мама всегда говорила мне, что там хранятся старые вещи, их когда-то привезли с севера, и после переезда не стали разбирать. Ну, ящик и ящик, мало ли всякого хлама на даче валяется. Так и стоял он заколоченным уже много десятков лет.

— Помнишь, Леночка, я тебе говорила, что в этом ящике старые вещи? — Спросила меня мама, вытаскивая из соседнего пыльного ящика гвоздодер и увесистый молоток замысловатой формы — эти инструменты были привезены дедом Петром с далекого сибирского прииска и сами были антиквариатом. — Я тебя не обманывала, там и вправду старые вещи. Только они очень-очень старые. Сейчас сама все увидишь. — Мама вставила гвоздодер между досок и ударила по нему молотком.

— Татьяна Петровна, разрешите нам, — галантно предложили свою помощь Олег и Коля. Они ловко сбили верхнюю крышку с ящика, и нашим глазам открылось настоящее чудо. Под серыми невзрачными досками мы увидели крышку старинного сундука, блестящую темным лаком, с медными кружевами накладок.

— Ух, ты, — восхищенно выдохнул Олег.

— Мама, Олег ведь археолог. Ты представляешь, что ты сейчас наделала? — Пошутила я. — Он же теперь поселится на нашем чердаке, а я так и умру старой девой.

Олег приобнял меня и прижал к себе:

— Нет, мы свадьбу прямо здесь и сыграем, — в тон мне сказал он. Все дружно рассмеялись. Честь первым приоткрыть крышку сундука мы предоставили Кольке. Во-первых, он был сильнее всех нас физически, а крышка весила килограммов пятнадцать. А во-вторых, если бы не Колькина профессиональная хватка, то мы бы еще долго не узнали тайну маминого чердака.

Поднатужившись, Колька поднял крышку и теперь стоял над сундуком, словно раздумывая, что делать дальше.

— Давай, Николай, не задерживай честных людей, — нетерпеливо посоветовал ему Олег, приплясывающий от сжигавшего его археологического любопытства. Под крышкой лежала плотная, вышитая синим и красным шелком, ткань. Она прикрывала все содержимое сундука, до самого верха наполненного великим множеством предметов, о ценности которых мы могли только догадываться. Коля снял ткань, и мы увидели все эти неисчислимые богатства, столько лет хранившиеся у меня под самым носом. Здесь были старинные рукописные тетради, искусно нарисованные карты с нанесенными на них схемами каких-то маршрутов, сувениры со всех концов света — костяные и деревянные маски, пики, стрелы, тарелки, расписанные причудливыми узорами и еще целый ворох вещей непонятного нам назначения. Мы понемногу опустошали сундук, внимательно разглядывая каждую извлеченную оттуда вещицу, и иногда кто-то из нас издавал восхищенный возглас. Но в основном все происходило в полной благоговейной тишине.