Индия Найт - Почему ты меня не хочешь?

– Наверх, – произносит он и поднимается по лестнице.

– Кстати, меня зовут Стелла, – говорю я, следуя за ним.

– Янг-Ца, – представляется он в ответ. Не поняла, наверняка ослышалась.

– Простите. – Мы подходим к его двери, которая раскрашена под камуфляж. Занятно. – Я не расслышала вашего имени.

Он уже снял свои очки, и, хотя в коридоре темно, я вполне могу разглядеть, что лицо у него вовсе не азиатское. Я точно ослышалась.

– Янг-Ца, – повторяет он.

– А, понятно, – улыбаюсь я.

– Я-н-г-с-т-а, – произносит он по буквам.

– Боже мой, как необычно, – восклицаю я, как курица-Фелисити.

– Диджей, – говорит он так, словно этим все объясняется. – М. С. Янгста. Слышали?

– Простите, нет. Я больше слушаю не музыкальное радио, знаете, а новости, спектакли, – извиняющимся тоном отвечаю я. – Последний раз была на дискотеке лет пятнадцать назад.

– А я давно диджею.

– Круто, – говорю я, – наверное, это интересно.

– Да, зашибись, – отвечает он, распахивая дверь. – Вот мы и дома.

У Янгсты все стены в квартире завешаны флайерами и постерами с его именем. Похоже, он большая знаменитость – от Кингс-Кросс до Ибицы и Айанапы. Я никогда особенно не интересовалась диджеями. Для меня они – явление молодежное, а себя я к молодежи давно не отношу. Хотя иногда натыкаюсь на их музыку, переключаясь на спутниковые каналы. Я люблю АББА и всякую попсу, Кайли Миноуг например. Сказав, что слушаю по радио только новости, я слукавила – у меня бывают приступы ностальгии, когда я включаю радио-ретро и вслух подпеваю хитам былых лет. (Раньше меня это несколько удручало, но потом я смирилась – что же делать, если современный рейв вызывает у меня головную боль и депрессию.)

– Обычный, “эрл грей” или ромашковый? – спрашивает Янгста, чем несколько меня удивляет.

– Обычный, пожалуйста, с молоком и без сахара.

Пока он возится с чайником, я разглядываю комнату. Все в серо-бежевых тонах, более современная версия логова Купера. Стиль возрожденных семидесятых: диваны с замшевой обивкой, воловья шкура на черном полу и куча всяких безделушек по всей комнате. Дальняя стена заставлена виниловыми пластинками и вертушками. В пепельнице окурки косяков, на полу разбросаны носки. В комнате царит характерный холостяцкий беспорядок, но все выдает, что ее хозяин – человек стиля.

– Вот. – Янгста появляется в дверях с двумя дымящимися кружками.

– Спасибо. Простите за беспокойство. Я уверена, что Луиза скоро вернется, так что, если у вас есть дела, можете с чистой совестью выставить меня за дверь.

– Не-а, – говорит он, скидывая кроссовки и растягиваясь на диване. – Я только проснулся и до вечера абсолютно свободен.

Янгста зевает, а я про себя отмечаю, что он может говорить как нормальный человек. И еще замечаю, что Янгста довольно симпатичный. То есть одет он, конечно, нелепо и смешно (очень не по возрасту – как дед в ползунках) и говорит так, словно изо всех сил старается походить на негра-рэпера, и, похоже, носит сеточку для волос, но если бы он заткнулся и снял с головы всю эту дрянь, ни одна женщина не отказалась бы переспать с ним. У него, например, выразительные зеленые глаза. Не могу точно сказать, какая у него под шапкой прическа, но, скорее всего, волосы короткие. Только для диджея он, по-моему, староват – мы с ним наверняка ровесники. Но сейчас я сижу в его кресле и пью его чай, так что поднимать эту тему было бы крайне неучтиво. Поэтому я тихо сижу и наблюдаю, а Янгста предлагает мне сигарету и первый раз за все это время улыбается. Я тоже улыбаюсь ему и даже думаю, а не пофлиртовать ли, пока Хани спит внизу, но вовремя вспоминаю, во что я одета – все в тот же жуткий комбинезон. Мало того, что он нисколько не помог мне вписаться в ряды сумасшедших мамаш, теперь не могу даже построить глазки симпатичному мужику.

Но тут – о чудо – Янгста говорит:

– Мне нравится ваша футболка.

Это он про мой диарейно-пометный наряд. – Господи, вы что, шутите?

– Нет. Я серьезно. Ретро не стареет.

От радости я даже зашевелила пальцами на ногах. Янгста опускает глаза к моим поношенным сандалиям и смотрит на них так, словно это шикарные шпильки.

– Итак, – произносит он.

Его прерывает радостный окрик, доносящийся снизу. Это Луиза. И через тридцать секунд она, задыхаясь, появляется в дверях:

– Стелла! Прости, пожалуйста. У дантиста сто лет просидела. Вот, купила – в качестве компенсации за моральный ущерб, – добавляет она, выставляя две бутылки белого вина. – Привет, Адриан. Спасибо, что присмотрел за ней.