Жеральдин Бегбедер - Спонсоры. Нет проблем, или Небольшие трансбалканские хроники из страны спонсоров

— Ну, бля-я-я! — не унимается Ален. — Скажи, ты способна мне хотя бы намекнуть, где мы находимся?

Когда мы в третий раз называем свои имена перед энной уже видеокамерой наблюдения, укрепленной перед лифтом, нас наконец доставляют на второй этаж, надо понимать к человеческому жилью, доставляют мгновенно, но жилье неописуемо — настолько оно все сверкает. Стена с позолоченными лепными украшениями, потолок — дымчатые зеркала, пол из каррарского мрамора, все вокруг, включая ковры, — от Версаче.

— Ух ты! — вырывается у Алена.

На кушетке с черно-золотыми подушками раскинулась красотка, тоже вся от Версаче, вся целиком — с головы до ног. На красотке бело-золотое длинное декольтированное платье, до предела секси, ой, сдохнуть мне на этом месте, это же Цеца! Это Цеца. Это она поет турбо-фолк, это она — муза болельщиков футбольного клуба «Црвена Звезда», это ее сербский народ почитает, как Богоматерь, и падает перед ней ниц всякий раз, как Цеца появляется на публике, и дотрагивается до нее кончиками пальцев, надеясь на чудо, и все потому, что она — верная подруга главаря «Тигров», рьяного защитника Великой Сербии, истинного патриота, ушедшего от нас слишком рано, — точнее, убитого так и неизвестно кем, когда спонсоры сводили счеты друг с другом.

— Черт, — сердится Ален, — мне это не нравится, мне это совсем не нравится, у меня еще когда в башке зажегся сигнал тревоги, и теперь он уже мигает по всему организму.

Он вытягивает трубочкой губы: ууууу — мимикой обозначая ему одному слышную сирен.

Нам со Станой, не привыкшим к такой роскоши, тоже неуютно, мы тоже чувствуем себя не в своей тарелке. Тихо-тихо… ох, влипли мы, во что-то серьезное влипли… это уж слишком!

— Ничего себе приключеньице, так ведь и сам в Гаагy попадешь, — шепчет Ален. — Представь себе, что «они» ее ищут, намереваясь судить как сообщницу в геноциде, а тут ведь достаточно разок попасть к ней в дом, чтобы сгнить в тюрьме или, хуже того, сразу оказаться в могиле!

Смотри-ка, он умеет драматизировать ситуацию не хуже Владана…

А Цеца плывет к нам во всем своем блеске, умереть не встать, какие у нее сиськи! Пока Мирослав представляет нас хозяйке дома, Стана решает непременно узнать у той адрес пластического хирурга.

— Привет, Francuzi , — шелестит Цеца своим надтреснутым голоском, стреляя в нас зелеными глазами, — рада познакомиться с вами! — Поворачивается и идет, покачивая крупом, назад.

— Оооо, как мне нррравится ее платье от Верррсаче! — задыхается от восторга Стана. — Смеррртельный номеррр!

Мы с разинутыми ртами, как околдованные, бредем за покачивающимся крупом Цецы к фантастически, оглушительно уродливой черно-золотой кушетке.

Тут мы видим за низким столом греко-римского стиля какого-то типа, нам его представляют: Воевода-2.

— Ооооо, это же пррравая рррука самого Воеводы! — внезапно соображает Стана.

— Что?! — тут же встревает Ален. — Что она сказала? Какой еще такой Воевода?

И Стана начинает тихонечко нам рассказывать, как Воислав Ш. [74] Имеется в виду Воислав Шешель, лидер Сербской радикальной партии. В феврале 2003 г. он добровольно отправился в Гаагу в Международный трибунал для бывшей Югославии (МТБЮ), выдвинувший против него обвинения по 14 пунктам, восемь из которых инкриминируют Шешелю преступления против человечности и шесть — нарушение законов и обычаев ведения войны. МТБЮ считает, что Шешель участвовал «в коллективных преступных деяниях» в период с 1 августа 1991 г. до сентября 1993 г. в Западной и Восточной Славонии, в Боснии и Герцеговине и в Воеводине (Сербия) по насильственному изгнанию несербского населения с частей территории Хорватии и Боснии и Герцеговины. Сам Шешель, осенью 2002 г. получивший на президентских выборах около трети голосов избирателей, считал себя абсолютно невиновным, называл обвинения «трагикомичными» и, будучи доктором права, надеялся доказать их абсурдность. Назвав свой отъезд «длительной служебной командировкой», лидер СРП отметил, что в Гааге он сам будет «судить американцев, Гаагский трибунал и НАТО». Судебный процесс до сих пор продолжается. по прозвищу Воевода четников, заявляет, находясь в камере Шевинингенской тюрьмы, куда его заточил Международный трибунал для бывшей Югославии, что он самый счастливый человек на свете, поскольку его ультранационалистическая радикальная партия победит на выборах и будет заседать в парламенте. Воевода — это тот, по чьему приказу был организован отряд самообороны «Белые орлы», истреблявший во время войны хорватов и мусульман, тот, кто утверждал, что хорватов надо перерезать, причем не ножом, а ржавой чайной ложкой. Воевода-2 пришел ему на смену, а вот эти — остальные, кто за столом, — они преступники, ну конечно, еще несколько инвалидов — кто без руки, кто без ноги, может быть, они бойцы из отряда Аркана, демонстрирующие таким образом поддержку вдове командира, силу убеждений, из-за которых навсегда останутся калеками. Заканчивает Стана свой комментарий модной в Белграде шуткой насчет того, что самое место для будущего правительства Сербии — Гаагский трибунал.