Иван Сажин - Полигон

— Что с ним?

— Да купались на инженерном озере. А вода там холодная — у него началась ангина.

— Но может, тогда один приедешь?

— А скажи, что соскучилась?

— Ну, соскучилась, — ответила она.

— Натурально или символически?

— Толя! — вскрикнула она, злясь. — Ты хоть одну фразу можешь сказать серьезно?

— Одну могу. — Он трудно вздохнул на том конце провода. — Вот что, Ленка, выходи за меня замуж. Ты без меня скучаешь, я без тебя тоскую… Готовь родителей, скоро приеду свататься.

— Брось эти шутки, Толя!

— Нет, Ленка, это не шутки. Это всерьез. Будущий маршал предлагает тебе стать его женой.

Она онемела, внезапно уразумев, что на этот раз он не балагурит. Но разве можно так, с бухты-барахты? Ненормальный он, что ли! Тоже придумал: по телефону делать предложение…

— Что ты молчишь? — допытывался Анатолий. — Просила, чтобы серьезно, а сама слова не сыщешь в ответ.

У нее и впрямь не было слов, не могла ничего сказать.

— Ладно, Ленка. Говорят, молчание — знак согласия. Будь готова к встрече сватов. До свидания, молчальница!

Положила трубку в сильном замешательстве. Новая головоломка! Он хоть кого поставит в тупик, этот Русинов. Сумасшедший какой-то. Не тлело, не горело — выходи за него замуж!

Снова зазвучала телефонная трель. На этот раз обычно, через паузу. Наверное, Саня. Всегда звонит в это время, — они с ним так условились. Подойдя, Лена помедлила… Нет, Саню она сегодня решительно не хотела видеть. Да что же такое с ней творится?..

Приподняла трубку и опустила на рычаг. Хватит с нее сватовства. А то и этот начнет донимать вопросами, скоро ли они поженятся. По-дружески и поговорить не с кем. Но как все-таки быть? Русинов — человек дела. Сказал, приедет свататься, и приедет. Что ответишь ему?.. Ах, он не соизволил признаться в любви! А еще он — грубый, а еще — насмешник. У него, видите ли не в цене красивые слова… Врешь, лейтенант! Душевное слово радует. А ты все норовишь напролом. Что у тебя тогда в цене, что?

Впрочем, через минуту мысли повернулись на сто восемьдесят градусов. Опять смотрела на себя со стороны. Странно! Совсем забыла о Жене. Ты ж не отозвалась на его признание. Холодная, бездушная эгоистка, вот ты кто. Умеешь только требовать от других внимания к себе.

— Что же тогда в цене? — задала Лена вопрос уже себе. И поняла, что ответить на него не просто. Можно, конечно, и красивые слова говорить, если натурально, а не символически. Почему Евгений изъяснялся так возвышенно, а когда понадобилось отвезти ее домой, то притих, точно мышонок? А Русинов не ударялся в красноречие, зато взял и привез? Наверное, нелегко было ему, не спавшему трое суток!

«Спасение — в скорости!» — вспомнила его слова, и с запоздалым страхом повела плечами. Нет, Анатолий просто знает цену всему. Как бы он стал объясняться тебе в любви, когда видел, что ты не ответишь тем же! Он раскусил тебя, потому и говорил так…

В гостиную, заспанно позевывая, вошел отец в домашнем халате, — отдыхал после репетиции. Вечером — снова в театр.

— Чуть не проспал, — молвил он.

— Рано, еще и шести нет, — Лена опять взяла книгу, делая вид, что читает, что ей интересно.

— Не рано, — сказал он. — У Чехова по этому поводку есть потрясающие слова. Помнишь, я читал тебе… Лена, ты слышишь?

Она в самом деле не слушала его, погруженная в раздумья. Бориса Петровича это расстроило.

— Господи, с кем я могу поговорить, с кем поделиться тем, что меня волнует!

— О Чехове?.. Ты уже не однажды говорил.

— Ничего с тобой не случится, если еще раз послушаешь бредни старика-отца. — Он взял из шкафа томик произведений писателя, похлопал себя по карманам. — Где же очки? — И принялся искать их в столе, вздыхая. — Эх, Ленка, Ленка!

— Что, папа?

— Все то же… Ты и твоя мама — самые близкие мне люди, но именно с вами я не могу перемолвиться словом. У Кирилла цифры в голове: дебет, кредит да баланс. Не сошлось что-то на копейки, значит весь вечер копайся в отчетах. Не вытянешь ее на премьеру…

— Мама очень устает…

— А папа нет? — Он грустно усмехнулся. — Кстати, у тебя тоже никогда нет для меня времени. Ты умудряешься присутствуя отсутствовать. Вот как сейчас.

— Интересная книга, понимаешь.

— Как же, как же! Я все понимаю. То книга, то институт то еще что-то. Так и живем вместе, не видя и не слыша друг друга.

— Извини, увлеклась немного, — мягко заговорила она. — Ты же знаешь, какая жуткая была сессия! Хочется отвлечься, разрядиться.

Должно быть, отец не принимал ее извинений. Выражение его лица не изменилось, да и голос был тот же, ворчащий, упрекающий: