Иван Сажин - Полигон

— Аннушка, здравствуй!.. Это я.

По тому, как зажглись глаза под соболиными черными бровями, как зарделись щеки, не трудно было догадаться о состоянии молодой женщины. Голос ее словно перестроили на праздничный лад — в нем зазвучало столько восхищения, нежности, восторга, что передать словами невозможно.

— Здравствуй, Алеша! Значит, ты уже вернулся?

— Да… И время свободное есть. Ты меня хорошо слышишь?

— Отлично, Алешенька!

Аня представила, как он держит трубку, стоит. На его переносице сошлись остистые русые брови. Фуражку он снял, и непокорные волосы рассыпались по лбу. А она запустила пальцы в эти волосы и ерошит их…

Конечно, Алексей тоже радешенек, тоже волнуется, и потому говорит громче обычного. Его слышит, видимо, не только она одна… Плотно прижав трубку к зардевшейся щеке, пугливо глянула на приемщицу — та делала вид, что очень занята. Аня смутилась. Ей вдруг показалось, что она не имеет права на такое безмерное счастье. Может, кого-то обидели, и все, что причиталось многим, отдали ей одной. На мгновение она почувствовала себя неловко.

— Что же ты замолчала? — обеспокоенно спросил Загоров.

— Я рада, Алешенька! Рада. Жду тебя.

— Буду в шесть.

Поблагодарив Раису Антоновну за внимание, осторожно положила на место трубку и пошла. Нет, не пошла — полетела на крыльях: так порывист и легок был ее шаг, так тепло и солнечно было на душе. От недавнего раздражения не осталось и следа. В каком-то осеняющем вдохновении внезапно постигла капризную заказчицу, ее неуклюжую попытку скрыть свою беспомощность за этим наигранно-ироничным «Поинтересней бы что-нибудь». А еще вспомнила, что идя на работу, захватила с собой модный журнал, который прислала из Москвы сестра и который Аня показывала утром своим мастерам и вездесущей приемщице Раисе Антоновне. Журнал лежал на полке в закройной. Она быстро сходила туда, взяла его и с ободряющей улыбкой вернулась к приунывшей заказчице.

Женщина вмиг оживилась, листая журнал.

— Вот видите, есть же фасоны получше! — Теперь она была уверена, что не отстанет от моды не только в областном, но и европейском масштабе. — Что вы мне предложите?

Закройщица бегло перекинула несколько страниц и показала фигуры двух стройных длинноногих девиц в голубом и желтом платьях.

— Вот это прогулочное, с белой отделкой, будет вам очень к лицу. Лучшего фасона не подберешь.

Как видно, женщине надоело отвергать, она и сама хотела на чем-либо остановиться, и ответила согласием: это ей нравится.

— Вот и чудненько! — Аня сняла с плеча сантиметр и, обмеривая раздобревшую клиентку, делая записи в акте раскроя, оживленно затараторила: — Для пикника такое платье как раз подойдет. Летнее, без воротника, и теплое, под самую шею. Но оно с отделкой, и к нему нужны белые перчатки…

— Такие у меня есть, — ответила посетительница. Видя, что все складывается к лучшему, она повеселела.

Аня тоже забыла о недавней неприязни к женщине и своем намерении ответить ей отказом, и хотела только одного: чтобы та осталась довольна. Дописав последние цифры, отпустила ее.

— Все! Будьте здоровы. Оформляйте заказ у Раисы Антоновны. Первая примерка — в пятницу. Заходите во второй половине дня. Обед у нас с часу до двух.

— До свидания, милая. Спасибо вам.

В закройной Аня сняла кофту, пристегнула к поясу куцый суконный фартучек, чтобы не тереть платье о край широкого стола, занялась привычным и любимым делом…

Работа у нее спорилась. В течение полутора часов она раскроила столько, сколько иной раз не успевала и за полдня. А между тем все более отдавалась тому волнующему, пьянящему чувству, которое неизменно охватывало ее накануне встречи с любимым. Вдруг вспомнила, что Алексей пообещал прийти в шесть. Забеспокоилась, отложила ножницы. Как же не сообразила сразу? Надо было сказать ему, чтобы приходил на часок позже. Она сегодня до шести и не сможет приготовиться к встрече дорогого гостя. От радости забыла об этом во время разговора. Теперь вот думай, как быть.

«Зайду к Александру Павловичу, отпрошусь!» — решила Аня и заторопилась: время — пятый час. Сложив в фартучек свертки раскроенных материалов, отнесла их в цех, раздала мастерам и поднялась на второй этаж.

Заведующий ателье в своем кабинете писал доклад к очередному профсоюзному собранию. Это был седой и плотный мужчина лет шестидесяти. Во время войны он потерял левую ногу где-то под Яссами, не признавал протеза и ходил на костылях. Садясь за рабочий стол, прятал костыли в шкаф.