Рене Френи: Лето

В эту минуту я уже был уверен, что этот молоденький доктор тоже влюблен в нее. Он вызвал меня, только чтобы на меня посмотреть. Он позвал не друга Сильвии, а своего соперника.

— Вы заметили, что она очень красива, — ответил я ему, — и столь же умна. Вы с ней много разговаривали. Никто не может перед ней устоять. Она не похожа ни на какую другую женщину. Это вы должны мне сказать, что с ней. Это ваша профессия.

Он смотрел на меня и улыбался. Никак не обнаруживая своей ревности. Психиатры очень хорошо умеют скрывать свои чувства.

— Никто не может сказать, что с ней. Я очень опасаюсь всяких ярлыков, особенно здесь. Если бы я вам и сказал, что она представляет собой такую-то психотическую структуру, что нам это даст? Возможно, через месяц она выйдет от нас и больше никогда в своей жизни не вернется в такое учреждение. А может, вернется, и очень скоро. Умная и красивая, как вы говорите. И такое несчастье… Когда я увидел ее в первый раз, я подумал о страдающем солнце. Она вам рассказывала о своей семье? О себе?

— Мне кажется, она разорвала отношения со своей семьей. Она одержима желанием найти любовь, которой у нее не было. Страдающее солнце. Красивый образ. Точный.

Он кивнул в знак согласия. Две медсестры пожирали его глазами. Молодой, образованный, со здоровыми зубами.

— Я видел ее недавно в саду, пойдите поздоровайтесь с ней, это будет самое лучшее, что можно для нее сделать. Не удивляйтесь, она немного заторможенная, мы вынуждены были в первое время давать ей транквилизаторы, ее тревогу нужно было чем-то заглушить.

Она сидела на лавочке, стоявшей в стороне, одна под тремя сосновыми деревьями. На ней были красные брюки, которые ей совершенно не шли, ее ноги казались в них слишком худыми. Я сел рядом.

Она посмотрела на меня, и на лице ее не отразилось никакого волнения. Я спросил ее, как дела. Она ответила: «Как на каникулах».

— Что ты делаешь целыми днями?

— Загораю и сосу леденцы. Я хотела позвонить тебе, но в автомат всегда большая очередь. Я не знаю, кому они там все звонят.

— По-моему, тебя покусали собаки?

— Покусали?.. Да они меня чуть не разорвали на части. Огромная черная собака. Не знаю, откуда она взялась. Прыгнула на меня, словно упало дерево. Разорвала мне запястье, ногу и спину. — Она расхохоталась. — Ты думаешь, что я здесь просто так? Они меня вылечат, как ты думаешь?

— Ты скоро выйдешь отсюда?

— Это зависит не от меня… Возможно, от того, сколько времени префект разрешит меня здесь держать. Я не знаю, что он думает обо мне, префект… Кормят три раза в день, мне не на что жаловаться.

В ее голосе не было никакой злости, никакой нежности. Обезоруживающая, неподдельная искренность. Это так действуют транквилизаторы?

Она была не накрашена и не причесана. Но мне она казалась такой же красивой, как и тогда, в первый раз, на скалах. Безоружная. Нежнее, чем жасмин.

Какие-то фигуры ходили по парку, не замечая нас, одна уродливее другой. Я смотрел на лицо Сильвии и думал, что ее душа похожа на эти скрюченные, кривляющиеся фигуры. Уродливые фигуры.

Она послюнила свой палец, сняла кольцо и протянула мне.

— Что это?

— Бриллиант, который подарил мне мой отец. Я хотела бы, чтобы ты сохранил его.

— Почему я?

— Это все, что у меня есть. Ты приедешь ко мне еще? Я никогда тебя не покину.

Я поднялся и поцеловал ее в лоб. Мне пора было уходить из этого сада страданий. Садясь в машину, я заметил двух белок, которые носились друг за другом по веткам со скоростью счастья.

Я пошел в порт немного выпить. Парусные лодки покачивались на медном зеркале моря. Глядя на море, лучше думается. Мы по сравнению с ним так малы, что ошибки кажутся менее серьезными.

Около одиннадцати вечера я оттуда ушел. Переходя площадь, я вдруг поразился красивому свету оранжевой вывески нашего ресторана, голубым стульям и столам, стеклянной стойке. В зале никого не было. С конца лета я не открывал эту дверь.

Здесь, в этом зале, я чувствовал себя счастливым, даже с распухшими ногами. Я перешагнул порог.

Из кухни доносился звон посуды. Кто-то занимался уборкой. Я поставил Gipsy Kings и вошел за стойку. В раковинах было полно грязных чашек и стаканов, под Gitano Soy я начал мыть их и складывать в сушилку.

Подняв голову, я заметил Тони, стоящего рядом с кассой. Скрестив руки, он улыбался.

— Я так и не успел поесть, — сказал он мне.

— Если хочешь, я приготовлю спагетти.

— Я не ел уже два месяца.

— В таком случае я сделаю целый таз спагетти. С томатным соусом?