Джойс Оутс - Сад радостей земных

– Это тоже подспорье, а нынче еще заработаешь.

Вместе с ребятами получишь двенадцать монет.

– А ты куда?

Он сунул оставшиеся деньги в карман. Пригнулся к зеркальцу, поглядел на себя. Узел в желудке затягивался туже; кажется, вовсе не его, а чье-то чужое лицо беспомощно глядит на него из зеркала.

– Фу, черт.

Он потер ладонью глаза, рот. После пьяного сна все тошно, муторно. Вдруг привиделась Клара – как она рвется у него из рук, – но он встряхнулся и отогнал это видение. Придется еще многое вытряхнуть из головы, прежде чем он сможет наконец перестать думать.

– Миленький, ты что, идешь ее искать? Карлтон?

Он скорчил гримасу и шагнул за порог, в безмятежное, яркое, солнечное утро. Прошел будто мимо чужой, будто мимо нищенки, которая клянчит и дергает за рукав.

– Где ты станешь ее искать? – в страхе спросила Нэнси. – Карлтон! Да куда ж ты? Она сама воротится! Не связывайся с городскими, худо будет…

Карлтон высоко, сколько мог, поднял ноющие плечи, заправил рубашку в штаны. Сыновья терпеливо ждали за дверью. Оба посмотрели на него. Он глянул мельком, как на чужих, – у одного опущенная голова просвечивает сквозь редкие волосы розовым, у другого настороженное, застывшее лицо, а сам весь напружинился, готовый хоть сейчас пуститься наутек. Оба похожи на отца, у обоих продолговатые, узкие, худые лица… почему-то вдруг подумалось – пожалуй, они больше не вырастут, останутся почти такими, как сейчас.

– Слушайтесь Нэнси, – сказал он.

Она шла за ним между бараками, теребила за рукав.

– Послушай, она ж воротится. Она ж тебя любит… воротится… Она и взяла-то с собой всего ничего, какие-то тряпки, а денег ни гроша.

Они вышли на дорогу. Тут Карлтон, все так же не глядя, оттолкнул ее. И зашагал, странно подаваясь вперед всем телом, почти падая, будто прислушивался к далекому зову. Нэнси заплакала. Громко, навзрыд. Он шагал в сторону города, а вслед летела брань, пронзительные вопли неслись мимо ушей, ничуть не задевая.

– Я меньшую убью! – вопила Нэнси. – Убью свиненка, паршивое отродье!

Он слушал ее вопли, потом перестал слышать. Словно вышел из ее криков и из ее жизни, как прошел бы мимо какой-нибудь помешанной, что попалась навстречу на дороге.

В город он пришел весь мокрый от пота. Запыленные часы на заправочной станции показывали половину пятого, но по солнцу Карлтон видел, что уже около шести. Город еще не выбрался из постели, лишь немногие двери уже открылись. Он шагал по дороге, потом набрел на какую-то тропинку, свернул на нее, поднялся по склону железнодорожной насыпи, перешел через рельсы и спустился по другую сторону. Кругом все заросло сорной травой, ржавели старые разбитые машины и всякий лом. За путями уже открылся какой-то ресторанчик. Карлтон зашел туда и спросил про Клару. У стойки сидели несколько человек – шоферы. Они испытующе присматривались к нему, словно услыхали в его голосе что-то такое, чего сам он не замечал.

– Вроде вечером тут была похожая девочка, – сказала официантка.

Она была молоденькая, каштановые волосы уложены в высокую прическу; когда она заговорила с Карлтоном, веснушки у нее на носу словно потемнели, и от этого стало еще заметней, что она совсем девчонка. Может, чуть постарше Клары. Карлтон ждал и слушал ее, он выпрямился, расправил плечи, хоть они и ныли. Его ничуть не удивило, что первый же человек, кого он спросил про Клару, ее видел. Официантка старательно объяснила – да, она видела пропавшую девочку, и длинные светлые волосы помнит, и голубое платье, и даже сумочку желтенькую… она явно радовалась, что так хорошо все запомнила, и глядела на Карлтона, будто ждала, что он ее похвалит за такие исчерпывающие сведения.

– С кем она была? Кто он такой? – перебил Карлтон.

Девушка назвала имя, которого он никогда прежде не слыхал, но, уж конечно, век не забудет. И он опять перебил ее, но только спросил терпеливо:

– А где он живет?

Девушка объяснила и это. Ей пришлось выйти из-за стойки; разговаривая с Карлтоном, она притворялась испуганной, то и дело косилась на шоферов. Дошла с ним до двери, даже вышла на улицу и показала, куда ему идти.

И Карлтон пошел не торопясь. Торопиться не к чему; и не для того он шел медленно, чтобы сохранить свое достоинство. Просто он знал: надо пройти какое-то расстояние, только потом можно будет позволить тому тугому узлу в желудке взять свое.

Нужный дом – небольшой, уютный – стоял в переулке. Во дворе перед домом – цветы на клумбах, цветов он не ждал и немного смутился. А потом дверь отворилась, немолодая женщина, растрепанная, с бледным, измученным лицом, недоуменно уставилась на Карлтона – и вот тут он нимало не растерялся.