Денис Драгунский - Окна во двор (сборник)

Так что про большинство первых свиданий можно было смело сказать: вот и встретились два страха…

Конечно, некоторые недоверчивые граждане и гражданки подумают, что все это — типичные подростковые страхи.

Хорошо.

Вот вам про совсем взрослых, даже почти уже пожилых дяденек.

Разговор этот я услышал в самом начале 1970-х, на открытой террасе одного из Домов творчества. Не будем уточнять, какого именно.

Немолодой и весьма известный творец Дроздов [1] Все имена и фамилии изменены. разглагольствовал перед двумя своими не столь известными коллегами. Речь шла об очень-очень знаменитом творце Фелицианове.

— А Сережа-то наш заметно хуже стал творить, слабее… — как бы даже сочувственно вздыхал Дроздов. — Да и меньше как-то… А все почему? Почему, я вас спрашиваю?

Собеседники тоже вздохнули и развели руками.

— А ответ простой, — сказал Дроздов. — Уже три года, не побоюсь такого слова, творчески деградирует! Потому что три года как женился на Леночке Солнцевой. А Леночка эта, ежели не забыли, раньше была женой Саши Солнцева, царствие небесное. Ведь она его фамилию носит, а на самом деле она Шпильман. Или Шпильберг, неважно.

— Ну да, — кивнули собеседники.

— А какой творец был Саня Солнцев! — вскричал Дроздов. — Божьей милостью! А как на Леночке женился, тоже стал помаленьку скисать, слабеть, пошлеть, банальничать… Проще говоря, деградировать творчески.

— Но почему? — изумились собеседники.

— Я же сказал: она на самом деле Шпульберг. Или Шпальман.

— И что?

— А то, — совершенно серьезно и даже мрачно сказал творец Дроздов. — Она ведь еврейка. А у евреек п***а специально так устроена: высасывать талант из русского творца!

Ах, ах! — слышу я в ответ — это просто такая шутка! Как бы метафора!

Ладно. Предположим, что творец Дроздов сам не очень-то в это верил (хотя мне кажется, что да, был уверен на все сто). Но допустим, он шутил.

А почему именно так шутил?

Почему бы не сказать, что еврейка как-то по-особому готовит пищу, или обставляет квартиру, или воздействует взглядом, или гипнозом, или колдовски повязывает галстук, или просто подсыпает ядовитое зелье, чтоб лишить творца его таланта?

Нет, ребята. « У нее п***а специально так устроена!»

Так что не только подростки верят в эти ужасы. Взрослые дяденьки тоже.

Была такая шутка советских времен. Милицейский протокол: «Изъято большое количество однографических и парнографических снимков».

То есть фотографии одиночных голых женщин — и женщин с мужчинами.

В начале 1970-х годов непристойные фотографии были в большом ходу. То есть на самом-то деле они были в ходу всегда (см., напр., роман Достоевского «Бесы»: « целая пачка соблазнительных мерзких фотографий ») — но я пишу о советских временах.

Итак, соблазнительные фотографии продавали в поездах люди, которых почему-то называли белорусами. Я их впервые встретил в поезде Москва — Калининград в 1965 году, и они действительно были похожи на белорусов — блондинистые, чуть скуластые, с глубоко посаженными ярко-синими глазами. Притворялись глухонемыми. Такой «белорус» к тебе подходил в вагонном тамбуре, толкал локтем в локоть и доставал порнографические фотографии. Снимки делились на две неравные части: меньшая часть была переснимкой иностранных фото, и это как раз была сплошная «однография» — голые тетеньки из журналов. Большая же часть — именно «парнография», наш очаровательный советский хоум-мейд. Все происходило на железных кроватях с никелированными шишечками и кружевными подушечками, с картинами Шишкина на стенах. Серий практически не было — каждая фотография представляла отдельную сцену. Пачка таких снимков стоила 3 рубля. Для сравнения: пачка сигарет «Столичные» стоила 40 копеек, бутылка водки — 3 рубля, билет в театр — 1,5 рубля…

Иногда фотографии продавались как колода карт, тогда сбоку на каждой картинке был еще и значок — к примеру, десятка пик.

В начале 1970-х произошел очередной прорыв: в СССР из-за границы стали попадать серийные порнографические альбомчики с сюжетами, своего рода порнографические фотокомиксы. Их переснимали, печатали ночами, кто-то продавал, наверное. Тогда же появилось короткометражное кино на любительской восьмимиллиметровой пленке. Кино было иностранное, причем фабрично изготовленное, судя по качеству съемки и монтажа. Кажется, что привозились такие пленки в основном из Германии.