Александр Иванченко - Монограмма

Мальчик подрос, окреп, укрепил, хотя и не умножил, свои пороки. Был отмечен ранней серьезностью и основательностью характера, которые дает погруженность в идею. Хорошо, хотя и без блеска, закончил школу, был дружен с интеллигентными детьми. Мать прочила своего позднего сына в гуманитарии, что-нибудь эдак научно-изыскательское, исследовательски-археологическое, филолог, лингвист, германист, а получилось: товаровед, но товаровед, не простой, а книжный, тоже, впрочем, дефицитный, нужный. Сутуловатый, заторможенный, в разночинских, кругляшками, очках, с россыпью вечно терзаемых прыщей на подбородке — таким увидела она приехавшего с учебы сына. (Кирик самовольно оставил институт и перешел в техникум.) Софья Францевна слегка изумилась, но покорно приняла этот компромисс. А мечталось: тяжелые роговые очки, письменный стол и настольная, надежно укрывавшая его исследовательский талант лампа. Увы, теперь это сбылось с другим — с неряшливым живоглазым мальчиком-соседом, с вечно ободранными коленками, вечно выпутывавшим из паутины проводов своего бумажного змея, всегда в окружении шелудивых дворовых собак, радостно облаивавших его вольную птицу, всегда простонародно здоровым, здорово любознательным, с отцом-пьяницей и матерью-шофером… теперь — доцент областного университета, часто появляющийся на телевидении, в модных затемненных очках, блещущий немыслимым слогом, элегантностью, обретенной враз интеллигентностью, поздно развившейся мужской красотой… И ее Кирик, чрезмерно во всем бережливый, ежеутренне заправлявший себе на работу термос с ячменным кофе, питающийся школьными булочками и плавлеными сырками, передаривающий ей дареные ему на работе сувениры… В чем она ошиблась, где пропустила, не понимала — ведь всячески берегла его от улицы, образовывала его, следила за его связями, знакомствами. Где ошибка? Конечно, наследственность, облегченно думала она. Не исправишь.

Она жалела больше себя, чем его. Почему все так непоправимо — его постоянное молчание, его вечная, не отстающая от губ усмешка, его уже крадущаяся по темени плешь. Эта начинающаяся лысина испугала ее больше всего, в ней было что-то уже совсем окончательное, бесповоротное — но опять же она испугалась больше за себя, чем за него: редеющие волосы сына напоминали ей о ее старости, и она решила, если еще не поздно, женить Кирика и поправить свою и его судьбу. Загородиться от этого, от чего все загораживаются, чужой новой жизнью, суетой, пеленками, внуками и так пропустить страх, перейти туда, в глубину ожидавшего ее будущего, без леденящего душу ужаса. Как раз в школе появилась молодая преподавательница, в меру смазливая (совсем красивых Софья Францевна не любила), серьезная, не выскочка. Если бы она подошла Кирику! О том, что Кирик мог кому-нибудь не подойти, не было и речи. Как низко она ни понимала его, он был все же ее.

ВОСЬМАЯ КРИНКА МОЛОКА. Теперь — о высших упражнениях. В них две части: Йога превращения всех феноменов и Разума (которые изначально неразделимы) в Единое (или Единство) и Йога не-созерцания, посредством которой все вещи превращаются в Дхарма-Каю, или Божественное Тело Истины.

Йога превращения всех феноменов и Разума в Единство

Посредством сравнения и отождествления сна и сновидений распознай все феномены как разум. Посредством сравнения (и отождествления) воды и волн преврати все вещи в одно общее состояние тождества и единства.

Медитация на сне и сновидениях. Распознавание всех феноменов как разума посредством сравнения и отождествления сна и сновидений достигается следующим образом. Думай, что все, что бы ни привиделось тебе во сне, не есть нечто отдельное от разума, а является им самим. Подобным же образом и все феномены бодрственного состояния (так называемого «реального» мира) являются лишь сновидением помрачающего невежества, авидьи. Отдельно от разума, который дает им это иллюзорное бывание, они не существуют.

Позволяя разуму останавливаться на любых идеях и представлениях, какие бы ни возникали, йогин распознаёт, что все внешние феномены и его собственный разум (со всеми его внутренними движениями) неотделимы друг от друга, и, вечно пребывающие в единстве, они и для него теперь превращаются в единство. Владыка йогинов Миларепа сказал:

Сон, привидевшийся тебе, о ученик, этой ночью,

Где феномены и разум, подобно истекающей воском свече,

были увидены как целое,

Сам был учителем; неужели ты не распознал этого?