Вячеслав Букур - Тургенев, сын Ахматовой (сборник)

Оставшиеся два – это просто Буриданов осел. Нюся чуть ли не с болью принимает волевое решение: отбрасывает мужественного красавца почти с печатью мудреца плюс будущего надежного главу многочисленной семьи. Ладно, говорит она мысленно, пусть его возьмет кто-нибудь другой, другая. А того, которого Нюся выбрала, она начала облучать сильным сигналящим взглядом, дающим знать, что она уже здесь, вся жизнь сложилась для того, чтобы вот сейчас…

Но тут к избранному подошла какая-то с челюстью, и он, дрожа, наклонился над ней, будто она – с челюстью – что-то единственное на свете, будто Нюси вообще на свете никогда не будет. Нюся спохватилась искать того домовитого красавца, но он уже протискивался к выходу. Может, тоже поедет в Жабрии вместе с ней? Но он, проходя мимо, слегка споткнулся и матом прокомментировал свою неуклюжесть. Не нужен. Свободен.

В вагоне электрички Нюся опять за свое. Сидит примерно сотня, как всегда – большинство женщины. Сестры по жизни… И так каждый раз, всякую секунду, ежедневно. А Лена еще в девятом классе ей сказала, что у нее этот выбор и поиск совсем по-другому идет. Брожу-брожу, она говорит, по городу, естественно, никого не считаю.

Раз! Вижу лицо! И тут уповаю на судьбу. Если он уплывет за угол, значит, не мой…

А Оле в десятом классе мама внушила: «Если хочешь, чтобы прилетели скворцы, нужно построить скворечник». И Оля каждое утро полчаса строила перед зеркалом свое лицо: закладывала фундамент в виде тонального крема… нет, сначала котлован (шел в дело скраб). Два вида пудры и три вида теней она накладывала по схеме, приведенной в книге «Красивая навсегда».

После окончания школы Нюся пыталась поступить в Институт культуры, чтобы потом быть дизайнером, но в результате в начале сентября уже стояла у ЦУМа и торговала цветами. Через час ей казалось, что прошел день. Оценка всех прохожих (ходячие кошельки) растягивает время неимоверно! Вдруг к обеду она поняла, что уже не ищет никого каждую минуту, как было раньше. Нюся исколола все пальцы розами. А учебник ботаники меланхолически повествовал ей в свое время: «Роза обладает острыми выростами эпидермиса».

Для Нюси каждый учебник был каким-то немощным старичком предельного возраста, и она, бывало, посреди зубрежки говорила ему: «Держись, друг! Мы с тобой вместе доковыляем до конца этого ужасного сказания». А Лена говорила, что учебники разговаривают с нею бодрым голосом Дроздова, ведущего телепередачи «В мире животных». А Оля уверяла, что автор учебника, падла, захлебывается скороговоркой, как будто он работает диджеем на радио «Максимум».

На каждый шип розы Нюся смотрела с тревогой, как однажды – на своего одноклассника Тимку, который кинул в рот лезвие безопасной бритвы и моточек ниток, после этого он с хрустом все жевал, а когда стал доставать, то на нитке оказались кусочки лезвия, как бусы нанизаны.

Подошел молодой милиционер, представился: Артем – и улыбнулся так, что Нюсе показалось – его уголки рта сейчас с треском встретятся на затылке. Так улыбался еще учитель истории, который только недавно окончил университет и на котором старшеклассницы шлифовали свои первые приемы кокетства. Он говорил то, чего нельзя встретить в учебнике истории: «Древние греки были настолько умны, что не изобрели атомную бомбу!»

У Артема, мильтона, по рельефу щеки сбегал шрам, уходил почти внутрь.

– Мне этот шрам один чеченский боевик подарил, – бросил Артем.

– Дружба народов, – печально сказала Нюся.

И в эту секунду их осенило чувство совместимости: как будто не встретились, а никогда и не расставались.

– Я хотела поступить в институт… чувствую, что Бог в меня что-то вложил, но…

– Кстати, о Боге. У нас есть милиционер на работе, кришнаит, он повесил над умывальником мантру, а ниже плакат – вырезал буквы из газеты: «Мойте за собой посуду!»

Слова Нюси и Артема были первыми попавшимися, темы тоже, но оба они считывали с лиц друг друга неслучайность этой встречи. Нюся не поступила в институт и пошатнулась внутри себя, а сейчас вот наконец поняла, что выпрямляется там, внутри, словно мысленно опершись на локоть Артема…

Запищала рация, заскребла по барабанной перепонке:

– Артем, в ЦУМе задержание, зайди к Савченке!

– Нюся, я пошел, а ты смотри – Фамиля не выбери, он скупец, а вот этот, с духами, Муханов, философ, преподает в педе… Я скоро приду!

Фамиль и Муханов – два молодых хозяина двух соседних палаток (фруктовой и парфюмерной). Фамиль был лыс, но глазел на Нюсю так, словно не понимал, что лысые составляют второй эшелон, страховой, – за них выходят тогда, когда разбился первый брак. Философ Муханов пересчитывал коробки с духами и говорил: