Виктор Астафьев - Прокляты и убиты. Шедевр мировой литературы в одном томе

Шорохов, уже перенесший свой телефон с берега в уютную ячейку наблюдателей, сидел на ящике, качался, закрыв глаза, монотонно напевая коронную свою песню:

«Дунька, Гранька и Танька коса – поломаны целки, подбиты глаза…» – в песне этой менялись только имена героинь, но дух и пафос песни оставались неизменными.

Боровиков с Булдаковым – лейтенант не хотел больше никого брать с собой – перерезали немецкий провод, нарядной вышивкой вьющийся по белому песочку, по травке, под кустиками смородины, и стали ждать. Булдаков начал было щипать со смородинника ягоды, сохранившиеся на низеньких ветвях, серые от дыма и пыли, командир помаячил ему: «Нельзя!»

Время замедлилось. Они снова услышали, что вокруг идет война, клокочет, можно сказать. В пойму речки Черевинки залетают мины и снаряды, то по одну сторону Черевинки, то по другую, словно куропатки стайками фыркают, клюют землю пули, и все же после переправы, непременного обстрела, бомбежек, вообще всяческой смуты на берегу, пойма речки с ее зарослями, шумящей водичкой и деревами, не везде еще срубленными, однако почти всюду поврежденными, казалась райским местом, тянуло в зевоту, в сон.

«Ша!» – выдохнул бывалый ходок Булдаков и надавил на спину лейтенанта Боровикова, лежавшего рядом, в кустах. По связи, пропуская провод в кулаке, бодро бежал плотненький немец в сапогах, за широкими раструбами которых заткнут рожок, полный патронов, за спиной, побрякивая о ствол автомата, болтался заземлитель, на боку ящичек телефона в кожаном чехле с застегнутой крышкой, на серо-зеленом, чисто вычищенном мундире связиста виднелись нашивки за тяжелое ранение, детской игрушечкой трепыхалась, взблескивала маленькая, вроде бы оловянная медалька – орден мороженого мяса – так звали ее немцы после Сталинграда.

Найдя обрыв и выругавшись, немецкий связист вынул из висевшей на поясе сумочки кривой связистский ножик, насвистывая, начал зачищать провод. В это время из-за спины протянулась лапища – «Дай!» – и нож отобрали, с шеи невежливо, почти уронив хозяина, сорвали автомат.

– Вас ист дас?! (Что такое?!) – увидев перед собою русского офицера и солдата, пристально разглядывающего кривой нож, – такого Булдаков еще не видел, – немец начал проваливаться куда-то.

– Вас ист дас?! (Что такое?!) – залепетал он. Но русский громила грубо его толкнул, показывая дулом трофейного автомата – вперед!

Увидев компанию во главе с лейтенантом Боровиковым, майор Зарубин, как бы от нечего делать околачивавшийся возле блиндажа, почти весело скомандовал:

– Всем из укрытий! Заниматься делом! Окапываться!

Увидев отовсюду высунувшихся русских, затем и убитых немцев под кустами, Вальтер сейчас только до конца осознал весь ужас происходящего: он в плену! А тут еще сверху, из наблюдательной ячейки, хищным коршуном свалился солдат, намереваясь обшмонать пленного, но, обнаружив поблизости лейтенанта и майора, притормозил и со зла пнул немца под зад так, что тот сделал пробежку по стоптанному проходу разоренного снаружи блиндажа.

– Вас ляйстэн зи зих? (Как вы смеете?)

Шорохов сделал вид, что ничего не понимал ни по-немецки, ни по-русски. Привычный к блатной среде и к «фене», речь нормальную, человеческую он не особо ясно уже воспринимал, но чаще придуривался, что ни по какому не понимает. Погрозив немцу пальцем, Шорохов щелкнул языком, будто раздавил грецкий орех.

– Понял, фрайерюга?

Вальтер чего-то понял, чего-то не успел еще понять, озираясь, поспешил в блиндаж. Увидев отступившего в сторону офицера, громко выкрикнул:

– Их протэстирэ! (Я протестую!)

Ничего ему на это не ответив, майор шагнул следом в блиндаж и, держа ладонь на боку, на ходу еще заговорил по-немецки:

– Зи зинд дэр нахрихтенман. Вир виссэн аллес, вас вир браухен. Ман мус нур айниге момэнтэн генауэр фасэн. Ихь ратэ инэн алес эрлих цу эрцэлен. (Вы – связист. Все, что надо, мы знаем. Нужно уточнить лишь детали. Советую говорить все честно.)

Вальтер не успел удивиться или чего-нибудь ответить, потому как увидел втолкнутого в блиндаж Зигфрида Вольфа, прикрывающегося мокрыми штанами. Он вспомнил голос связиста, вспомнил, как тот долго не брал трубку, и понял все.

– Ду бист шуфт! (Убить тебя мало!) – И резко обернувшись к майору, заявил: – Дас ист кайнэ рэгель! Дас видэршприхт… (Это не по правилам! Это противоречит…)

– Абрэхэн дас гэшвэтц! Антвортэн ауф фрагэн. (Прекратите болтовню, – оборвал майор. – Отвечайте на вопросы.)