Исроэл Рабон - Улица

— Да здравствует! Да здравствует! — повторили все вокруг.

Другая женщина забрала бутылку водки у какого-то оборванца, пробралась через толпу, подошла к Язону, налила ему стаканчик и, выпив сама из бутылки, закричала хриплым, разгоряченным голосом:

— Я пью за твое мужество, Язон!

Язон выпил.

Шум усилился. Старик за буфетной стойкой вдруг пошевелился, вышел из-за стойки и подошел к кружку, столпившемуся рядом с нами.

— Эй, музыканты, сыграйте марш в честь чемпиона мира Язона! — крикнул извозчик и, через головы столпившихся, швырнул несколько монет двум людям, стоящим у столба в середине помещения.

Оба музыканта сразу зашевелились и быстро начали играть.

Две женщины потащили Язона в круг и стали с ним танцевать. Все пустились в пляс, образовав неловкие, дикие, спотыкающиеся круги, топоча нетвердыми, пьяными ногами и крича надрывными, неясными голосами.

Язон плясал вместе со всеми.

Кабатчик опустил жалюзи. Было уже двенадцать ночи, после этого часа запрещалось держать лавки открытыми. Он приказал музыкантам перестать играть, чтобы снаружи не было слышно, что здесь еще есть люди. Народу он велел пройти в глубь помещения, чтобы крики и шум не были слышны на улице.

В час ночи я вместе с Язоном ушел из бара «Карлос». Язон был слегка пьян. Он держал меня под руку, и мы оба не совсем твердо ступали по камням мостовой.

— Извозчик! — крикнул Язон, когда мы вышли на угол оживленной улицы. Подъехала пролетка. Мы уселись в нее.

— Отель «Клукас».

Холодный воздух освежил нас. Мы тяжело дышали, выдыхая зараженный воздух кабака, и ехали молча, не говоря ни слова в течение четверти часа. Первым нарушил молчание Язон.

— Где вы живете?

Я ничего не ответил.

— Почему же вы не отвечаете?

— Я нигде не живу.

— Как это?

— Я только недавно демобилизовался из польской армии. До сих пор мне не удалось снять себе жилье. Несколько ночей я проспал в цирке.

— Сегодня вы ночуете у меня в отеле. Я сниму номер с двумя кроватями… Да, я уже встречал на свете немало умных и благородных людей, которым негде было ночевать…

Слово «армия», которое я произнес, напомнило ему о своей судьбе.

— Да, я же вам не рассказал, что со мной случилось после того, как я отправился на фронт вместе с Венгерской Красной Армией. Слушайте, — и он начал рассказывать дальше: — Нас послали на венгерско-румынскую границу после того, как мы разбили чехов [26] Первоначально Венгерская Красная Армия успешно отбила наступление чехословацкой армии и заняла Словакию. . Румынское командование сосредоточило против нас большую армию, состоявшую из румынских солдат и сбежавших венгерских белогвардейцев, которые действовали заодно с румынами. Белые расстреливали всех взятых ими в плен красных солдат, а перед смертью еще и пытали их всякими ужасными пытками. Мы постоянно одерживали победы над румынами, далеко отгоняя их от венгерских границ. Последнюю большую победу мы отметили вином, пением и пляской. Вино текло по полям, как вода. Румыны же, однако, не дремали. Это такие хитрецы! Главная армия вместе с большей частью венгерских белогвардейцев не стала вступать с нами в сражение. С нами дрались только несколько полков, их-то мы и победили, но не главные силы противника, которые были посланы на решающую битву с нашими частями. К тому же среди нас случился подлый заговор. Словацкий генерал, который поклялся в верности революции, говорил Бела Куну, что он сын кузнеца, и потому внушал ему доверие. Он получил от народного правительства в Будапеште под свое начало целую дивизию, состоявшую в основном из добровольцев, которые были гордостью коммунистического правительства и лучшим украшением Красной Армии. На эту дивизию, которая пошла и очистила венгерские поля от иностранных врагов, как стальная молотилка, были возложены все надежды. Эта дивизия была крепостью и доспехом коммунистической власти.

Красный словацкий генерал, подкупленный румынским генеральным штабом и аристократом Хорти [27] Хорти, Миклош (1868–1957) — адмирал австро-венгерского флота, возглавил сопротивление коммунистам в 1919 г. После падения советской республики и до 1944 г. правил Венгрией с диктаторскими полномочиями. , завел дивизию в засаду; ее со всех сторон окружили силы главной румынской армии и белогвардейцев. Две недели подряд дрались солдаты стальной дивизии, голодные, расстрелявшие все боеприпасы, отчаявшиеся в борьбе, — две недели они дрались одним холодным оружием — кинжалами, саблями и ножами. Если вы, мой друг, были на фронте, вы должны знать, что значит две недели драться только холодным оружием!