Леонид Пантелеев - Верую…

Идет масляная (или сырная, как пишут в церковных объявлениях) неделя. Через несколько дней начнется Великий пост. Мечтаю пойти на исповедь опять к о. Владимиру…

Чем дальше, тем больше душа моя жаждет покаяния. И в эти дни особенно. Должно мне каяться во многих грехах, но прежде всего в малодушии и маловерии. Падаю духом, отчаиваюсь. Или стою на пороге этого.

И праздность, и уныние, и празднословие… Во всем повинен. Пожалуй, один только грех — грех любоначалия неизвестен мне. Как бывает у непьющих людей врожденное отвращение к вину, так у меня отвращение и даже ужас к этому . И думаю, что те, кто восхваляет меня за «скромность», — напрасно это делают. Ибо это — не заслуга моя, не результат какой-то внутренней борьбы, самовоспитания, а данное Богом свойство.

Да, я уже много лет молюсь:

— Научи меня не гнаться быть первым, а быть из всех последним и всем слугой!..

Но если прошу научить, значит, не вовсе лишен тщеславия? А уж врожденного желания «быть всем слугой» — и подавно нет. Добрый? Бываю добрым. Всегда добра и всегда стремится быть всем слугой моя жена Елена Семеновна. Хотя, может быть, формулой этой и не пользуется. И не может быть, а наверняка не пользуется.

Доброта, конечно, тоже врожденное свойство. Но если скромность или то, что противопоставляется тщеславию и любоначалию, не требует от человека никаких усилий, как не требует усилий воздержание от вина у человека с врожденным отвращением к алкоголю, то активная доброта всегда, во всех случаях, и в малом и в большом, требует усилий, затраты душевных и физических сил, это всегда жертва.

Заговорил о том, чего почти не касаюсь на этих страницах, — об этической стороне христианства. И уж совсем редко теперь услышишь активную, полнозвучную проповедь Христова учения с амвона. Я уже говорил, как узок диапазон проповедческой тематики: толкование евангельского текста, житие святого, его же память ныне совершаем, редко-редко общие слова о любви к ближнему, о воздержании, о молитве…

Христианство, этическая его основа не должны уходить из церкви. Потому я так и боюсь теократического государства или хотя бы церкви, зависимой от государства, что тут «кесарево» на какой-то стадии начинает превалировать над Божьим. И на какой-то стадии, — как сейчас в Тегеране, в Тебризе, в Исфахане, — начинают убивать людей во имя и во славу Аллаха.

На днях мне попался в руки старый гимназический учебник — Катехизис. Стал его листать, и наткнулся на толкование шестой заповеди: не убий!

«ВОПРОС: Что запрещается шестою заповедию?

ОТВЕТ: Убийство, или отнятие жизни у ближнего каким бы то ни было образом.

ВОПРОС: Всякое ли отнятие жизни есть законопреступное убийство?

ОТВЕТ: Не есть беззаконное убийство, когда отнимают жизнь по должности, как-то:

1) Когда преступника наказываютсмертию по правосудию.

2) Когда убивают неприятеля на войнеза Государя и отечество».

Как страшно это оправдание убийства «по должности».

И ведь в той же главе цитируется Евангелие от Иоанна:

«Всякъ ненавидяй брата своего человѣкоубiйца есть».

А ниже приводится труднопроизносимый, какой-то казенно-палатный вопрос:

«Когда запрещается вредить жизни ближнего, то тем самым что повелевается?»

И ответ на него — такой же казенно-палатный, сургучно-чугунный:

«Повелевается, сколько можно, беречь жизнь и благосостояние ближнего».

Представил себя сейчас — своим отцом, то есть представил, что я — это он, или что он — это я. Представить нетрудно, ведь характер-то очень знакомый, только слегка разбавлен началом материнским. Представил себя мальчиком, что учусь в реальном училище и что приобщают меня к христианству по этой книге. И нет у меня моей мамы, а есть другая, ничем на нее не похожая, суровая, временами даже безжалостная, из московской старообрядческой семьи… Представил все это и подумал: сколько же сил понадобилось бы, ума, веры, чтобы не отойти от такой церкви.

…Пока писал эти страницы, пришло сообщение из Тегерана: на площади перед зданием, где помещается канцелярия назначенного Хомейни премьер-министра, полиция стреляла в воздух. Тысячи женщин, служащих правительственных учреждений, собрались на площади, протестуя против указа самовластного главы государства, требующего от всех женщин исполнения требований шариата: появления на людях только в черной одежде, ношения чадры и т. д. Как передает радио США, на площади раздавались крики: «Смерть деспотизму!» Волнения охватили и женские гимназии, потому что, по-видимому, и девочки должны подчиниться этому требованию.