Юрий Брайдер - Миры под лезвием секиры. Между плахой и секирой

— А по существу можно? — Цыпф заскучал.

— Стал я со своей новой братвой знакомиться и в одном вонючем чуме обнаружил весьма занятную штуковину. Угадай, какую?

— Самогонный аппарат? — предположил Цыпф.

— Мимо!

— Бабу голую?

— Тоже мимо. Они там в чумах все голые… А обнаружил я, — делегат от Хохмы с торжеством оглянулся по сторонам, — боевой автомат.

— Всего лишь? — Цыпф пожал плечами. — Видел сортир во дворе? Я в нем недавно неисправный ручной пулемет утопил, чтоб дети не баловались. Можешь взять себе для коллекции.

— Ох и шутник ты, Лева… Автомат-то не наш, вот в чем загвоздка. Он вроде даже не металлический. Не то пластмасса особая, не то керамика. Но ножом не царапнешь. Калибр небольшой, миллиметра три-четыре. С обоих боков окошки имеются, как циферблаты электронных часов. Затвора нет, зато сверху прицел классный. Оптика такая, что за километр можно каждый волосок на человеке сосчитать.

— Где — на голове? — поинтересовались сбоку.

— Нет, там, где ты подумал… Кроме спускового крючка, еще какие-то кнопочки баянные имеются. Поковырял я эту хреновину ножиком, не разбирается. Даже магазин снять не удалось.

— Ты бы еще мину «Элси» ножиком поковырял, — не открывая глаз, пробормотал Зяблик. — Или ядерную боеголовку.

— Конечно же, сей предмет вы с собой не захватили, — произнес Цыпф не без сарказма. — А если захватили, то по дороге потеряли. А если не потеряли, то час назад обменяли на пуд самосада неизвестному лицу. Прав я?

— Прав, Лева… Сей предмет я сюда не захватил, Можете меня казнить. Не отдали мне дикари автомат добром, а силу применять я постеснялся. Он у них заместо идола. Священная вещь, сами понимаете. Но сюда я не с пустыми руками явился, можете не сомневаться… Сначала я все подробности выяснил. Сняли они автомат с мертвеца. И не особо давно. Оружие, значит, себе присвоили, а труп не трогали. У них покойников не хоронят: оставляют на поживу стервятникам. Посетил я это место. Костей там всяких немало валяется. Не разберешься, где чьи. Но кое-что от бедняги осталось.

Продемонстрировав всем короткий сапог на толстой подошве, он пустил его по рукам. Посыпались комментарии:

— Справные колеса… Хотя воняют сильно… А почему только левый? Разве твой автоматчик калекой был?

— Правый, думаю, хищник какой-то уволок. Там их следов тьма. Не то лисы, не то шакалы. А воняет потому, что в сапоге кусок ступни остался. Выковыривать пришлось… Зато сделано как! На голенище посмотрите. Это ведь не кожа. Ее звериные зубы не взяли. А швы поищите. Нет швов. Ни единого! Теперь на подметки гляньте. С виду гладкие, а на ощупь шершавые, как акулья шкура. Никогда не оскользнешься. Тот бедолага в этих сапогах, наверное, немалый путь отмахал. А подошва до сих пор как новая.

Находка уже попала к Цыпфу, и тот с видом знатока измерил ее линейкой.

— Размер сорок четвертый… Товарные знаки отсутствуют… Материал действительно странный… А голенище-то узковато. На мое запястье. Вы уверены, что эта обувь для человека предназначалась? Как очевидцы описывают мертвеца?

— Никак. К тому времени его звери уже прилично изгрызли. Но был он человеком, даже не сомневайтесь. Забыл сразу сказать: на автомате номер имелся. Арабскими цифрами. Два нуля сто двадцать три.

— Народ не воинственный, — высказался Смыков. — Больно уж номер короткий. У нас на оружии все больше шестизначные да семизначные…

— Если хозяином автомата был действительно человек, то из этого следует…

— Цыпф задумался.

— …что в рамках времени мы здесь не самые крайние, — закончил Глеб Макарович, друг степных нехристей.

— Откуда тогда он мог забрести в Хохму? — Цыпф пододвинул к себе клеенку, на которой было изображено нечто похожее на схему разделки говяжьей туши. — Через Трехградье? Вряд ли. Там бы его сразу заметили. Через Баламутье? Более чем сомнительно. Без амфибии там делать нечего. Что остается? Остается Нейтральная зона…

— В Нейтральной зоне аггелы появились, — подсказал кто-то.

— Если бы его аггелы убили, они бы и автомат, и сапоги себе забрали. А что за Нейтральной зоной? Ходил туда кто-нибудь?

— Нет… Нет… — раздалось из разных углов зала. — Не слышно было. Из наших, наверное, никто…

— Если мир, из которого явился этот парень, опередил нас хотя бы на сотню лет, я им не завидую, — сказал одноглазый. — У них там даже унитазы должны быть на транзисторах. Никто ничего руками делать не умеет. Сковородки, иголки и топоры только в музеях остались. Все на кнопках да на электричестве. Кто выше залетел, тому и падать больнее.