Генри Олди - Черный Баламут. Трилогия

— Уроды? Где ты видел уродов?

— Как где?! Вокруг стояли, ерунду мололи! Ладно, бхут с ними. Ты-то что теперь делать будешь?

Карне сразу пришелся по душе этот долговязый, как и он сам, горец. Оба были чужими в хастинапурском питомнике для царевичей — это сближало. Экалавья тоже ничего не имел против общества сутиного сына. Горец успел заметить, что Карна был единственным, кто не прыгал вокруг него и не орал: «Грязный нишадец!» — а стоял в стороне, мрачнея все больше. Похоже, он собирался кинуться в драку, и только появление Брахмана-из-Ларца предотвратило намечавшееся побоище, в котором сутин сын готов был биться один против всех раджат скопом.

— Ну… — замялся Экалавья, оправляя шкуры, заменявшие горцу одежду. — наверное, здесь где-нибудь поселюсь. Я ведь теперь ученик Наставника Дроны.

— Что?! — Впервые замечательные уши подвели Карпу. — Ученик?! Ведь этот сучок тебя прогнал!

— Стыдно так отзываться об Учителе, — очень серьезно произнес нишадец. — Ты ведь учишься у Дроны?

— Ну и что?

— Имя наставника свято. По крайней мере, у нас, в горах Виндхья. Наставник Дрона преподал мне один урок: значит, теперь он мой Гуру, а я— его ученик.

— И как же ты собираешься постигать его замечательную науку?

— Поселюсь в лесу и буду усердно упражняться, размышляя над уроком. Путь известен, осталось идти по нему.

— Ну ты даешь, нишадец! Путь ему известен! Мало ли на свете учителей — найди себе другого, подостойнее Дроны! Ты ведь свободен!

— Да, я свободен. Но у меня уже есть Учитель.

— Который устроил из тебя потеху?! И на прощание только что не пнул ногой в зад?!

— Ты сам сказал, что я свободен. Свобода — это возможность выбирать. Я сделал свой выбор.

— Та-а-ак… — Карна почесал в затылке. Раньше он никогда особо не сушил голову над подобными вещами. Для сутиного сына свобода всегда означала одно: полную независимость, возможность делать, что душе угодно. Ну и выбирать — само собой. Но если твой свободный выбор сковывает тебя же по рукам и ногам, привязывая к учителю-насмешнику?

Свобода?

Рабство ?!

— А ну-ка давай присядем и разберемся! — решительно заявил он нишадцу. — Значит, ты утверждаешь, что свободен? И в то же время…

Так с тех пор и повелось. По вечерам Карна помогал Экалавье обустраиваться на новом месте, они вместе охотились, а затем подолгу сидели у костра и спорили. Вскоре сын возницы с удивлением выяснил, что это занятие может быть не менее увлекательным, чем, к примеру, стрельба из лука, колесничные ристания или бессонная ночь, проведенная в стогу с пухлой пастушкой-хохотушкой.

Особенно учитывая, что пастушка хихикала по поводу и без повода, зачастую в самые интересные моменты, а горец неизменно был серьезен.

Ставя нового друга в тупик своим взглядом на жизнь.

Впрочем, что знал о жизни сам Карна? Бабы? Их у парня было с избытком и будет еще немало — в последнем сутин сын не сомневался. Талант?! Да кому он нужен, его воинский талант?! Служить ему в лучшем случае возницей при дворе или сотником здешней варты… Друзья? Боец с Бешеным? Да, конечно. Но с царевичами не усядешься запросто у костра, не станешь взахлеб обсуждать вопросы, на которые многие мудрецы по сей день ищут ответ. Только Карна не знал этого, он был уверен, что ответ — вот он, рядом, стоит только протянуть руку…

Споря до хрипоты, юноши иногда замолкали, подолгу обдумывая мысль собеседника, и даже горячий Карна не торопил Экалавью в такие минуты.

— …Тебе б брахманом уродиться, — заметил Карна. — Уж больно складно все у тебя выходит. Где нахватался, приятель? Может, ты скрытый мудрец?

Экалавья улыбнулся ему через костер.

— Мой отец, Золотой Лучник, недаром стал вождем трех кланов…

— Заливай больше: недаром стал! Небось от деда твоего трон унаследовал!

— Конечно, наш род знатен по меркам горцев. Но жезл вождя в горах Виндхья не передается по наследству. Мы ведь дикари, забыл? Грязные нишадцы. Вождей выбирают на совете старейшин.

— Здорово! — искренне восхитился Карна. — А в этом дурацком Хастинапуре ностс с наследниками, как юродивый с драной торбой! Вот и садится на трон то слепой калека, то придурок, то сопляк малолетний. Одно их спасает — Грозный. Умный мужик, всем здесь заправляет. Хотя и скотина изрядная. Не люблю. Зато у других и такого нет. Потому, наверно, от них одни болваны и приезжают!

Экалавья лениво вертел в руках обглоданную кость. Вразумлять срамослова он не стал — давно привык к речам бойкого на язык приятеля.