О'Санчес - Побег от ствола судьбы на горе жизни и смерти

В Бабилоне совершали преступления не только бандиты. Обезумевшие наркоманы воровали, грабили и убивали, чтобы иметь деньги на дозу, хулиганили на ночных улицах компании пьяных шакалят, семейные ссоры часто завершались кухонным ножом, по статистике самым распространенным орудием убийства. Действовали в городе и профессиональные урки: домушники, скокари, щипачи (с некоторых пор принявшие наименование «карманники»), изредка – медвежатники. Эти никому не платили оброка и ни у кого не спрашивали разрешения на свою деятельность. Бывали случаи, когда обворовывали даже кого-нибудь из Дядей или их родственников. Конечно, подымалась на ноги братва, шел свой подпольный розыск похищенного, переговоры, дознания и т.д. Пойманному виновнику приходилось очень туго – чаще всего его убивали, но попробуй его поймай: он птица перелетная, сегодня здесь, а завтра там. Если же воришку прихватывали власти, то на «Пентагоне» ему не сидеть… Иногда пробовали, находились экспериментаторы… Но «классовая» бандитская солидарность не оставляла жизненного пространства для таких смельчаков, в лучшем случае их опускали – насиловали, чаще – опять же убивали. Но и бабилонским на бескрайних просторах юга не было места для отсидки, их не принимала живыми ни одна «проба» страны – ни «ржавые», ни «скуржавые», ни «медные», ни даже «жестяные»…

Когда-то, очень давно, еще до войны, преступный мир страны Бабилон, отбывающий наказание на лесоповалах, рудниках и приисках, был весьма прост по своей структуре: основу составляли с одной стороны «фраты», они же «ломики» – простой народ, сидящий по вине, безвинно ли, но не по призванию, и ржавые урки с другой стороны – «бродяги», «чесноки», то есть уголовники-аристократы, живущие по своим законам, для которых тюрьма (в широком смысле слова) – дом родной. Первые были – проба жестяная, вторые – золотая. Первые ишачили на себя и на вышестоящих, вторые составляли «теневой кабинет», вершивший внутренний суд и расправу согласно тюремным и блатным законам. Первых было гораздо больше, вторые были сплоченнее и предприимчивее… Существовали и прослойки, помимо двух основных классов, – «кожаные», «парафины», «скуржавые», они же «особаченные», «нержавейка»… Кожаные, самая низкая проба, – пассивные педерасты либо изнасилованные. Они презираемы всеми, и обижаемы, и избиваемы. Но не дай бог возмутиться и восстать кожану, защитить свое попранное достоинство – убьют без разговоров и обсуждений. Ненамного выше парафины – неопрятные, опустившиеся собиратели помоев и объедков, к ним прикасаться – западло. И хотя ложки у них не дырявые, но спят они в районе «насеста», то есть в том углу барака или камеры, где обитают кожаны.

Скуржавые – это те из золотых, кто скурвился или иным способом настолько провинился, что ему не просто «дали по ушам» – разжаловали в жестяные, но объявили всеобщим врагом и гадом, променявшим урочью честь на тридцать «скуржавчиков». Нержавейка – те из простого ломового люда, кто истово придерживался золотой пробы в своих взглядах, состоял подхватчиком при ржавых, но сам таковым еще не являлся. Нержавейкой их прозвали, по некоторым версиям, и за то еще, что они, в отличие от ржавых, могли без ущерба для своей репутации вставлять себе зубы не из золота, а из бериллиевой бронзы или вообще из нержавейки. Но наиболее козырной пробой, ныне вымершей, призраком из смутных легенд, являлись «Большие Ваны». Сами ржавые считали себя их наследниками. Так было в заповедные предвоенные годы, о которых очень любят вспоминать и ностальгировать старые урки. Было – да сплыло. Все перевернула война…

Бабилон смутно представлял себе европейскую политику, в Лигу Наций не входил, отказался и участвовать в создании оси Берлин-Рим-Токио-Бабилон. Господин Президент не верил никому – ни Гитлеру, ни Сталину, ни Рузвельту. Черчилля же он просто ненавидел, подозревая того в попытках вновь превратить Бабилон в колонию. Поэтому Гитлер и решил захватить суперплацдарм на юге Атлантики – богатейшую по сырьевым запасам страну, которая в военном отношении разве что чуть сильнее Марокко, но без англо-американской защиты. Так в августе 1941 года началась операция «Валгалла», в которой принимало участие до четырехсот тысяч немецких солдат и офицеров – сухопутные войска и ограниченная поддержка с воздуха и моря. Для быстротечности операции придан был и танковый корпус (укомплектованный наполовину). Однако Гитлер явно недооценил полководческий гений Господина Президента. Господин Президент взялся сам руководить военными действиями, наугад сочетая разумные и волевые решения. Весь пролив Дрейка был нафарширован подводными минами, чтобы на Бабилон-столицу не случилось атак с моря. Была объявлена тотальная мобилизация, промышленность переключилась на военные рельсы, из-за моря срочно завозили военную технику, обновляли военно-воздушный флот и пополняли военно-морской, началась усиленная борьба со шпионами, диверсантами и вредителями. Лица с немецкими фамилиями без разбора сгонялись в спецзоны. Под горячую руку туда же загремели евреи с двусмысленными фамилиями типа Бетгер. Напрасно бедолаги демонстрировали свой идиш и потрясали скальпированными залупами – большинству из них пришлось сидеть до конца войны.