Николай Удальцов - Модель

— … Скажите, а разве одетых женщин рисовать нельзя?

— Можно, Злата.

— Почему же вы их не хотите рисовать?

— Потому что одетая женщина — это женщина.

И — только.

— А раздетая?

— Это символ.

— А разве красиво одетая женщина не может быть символом? — спросила она.

— Символом — чего? — переспросил я.

— Ну, например — символом скромности, — девушка изобразила персональную скромность, опустив глазки; и я про себя улыбнулся в ответ на ее уловку:

— Наверное, может.

Просто я до сих пор не знаю — что символизирует одежда: скромность или — наоборот?

— Как — это? — девушка явно не на шутку заинтересовалась моими словами.

— Очень просто.

Разве, например, бриллиантовая брошь на платье женщины может символизировать скромность?

— Скажите, вы напишете с меня правдивую картину? Ну, такую, что все мои знакомые меня узнают?

— Нет.

Я буду фантазировать.

— То есть — соврете? — ожидая моего ответа, девушка приоткрыла ротик, так, что среди губок выглянул ее язычок.

— Нет. Не совру.

Во вранье нуждается ложь.

А правда всегда нуждается в фантазии.

— А разве людей нужно обманывать? — уточнила она вопросом, на который я не знал ответа.

И потому ответил так, как думал:

— Людям не нужно лгать.

Но правду нужно уметь придумывать.

Впрочем, самого главного о правде я девушке не сказал: «Существование правды — это самая большая человеческая выдумка на свете».

— Скажите, а позировать трудно? — Это был уже практический вопрос; и я поделился своим опытом:

— Со мной — нет.

Я не мучаю свои модели.

— А что нужно знать, чтобы быть моделью?

— Ничего особенного, — улыбнулся я, — Просто помнить, что левая грудь твоей модели — это ее правая грудь…

…Где-то в перерыве между словами и мыслями я протянул девушке свою визитную карточку, на которой записал адрес моей мастерской.

— Ладно.

Думаю, что я соглашусь.

Хотя, возможно, это ошибка.

— Злата, ты — умный человек.

— Почему?

— Потому что умный человек вначале обязательно думает.

И делает ошибки только после этого.

— Как вы думаете, умного человека встретить трудно? — Девушка задала этот вопрос таким тоном, что я не понял — спрашивает она серьезно или шутит.

И потому, на всякий случай, ответил ей серьезно:

— Да.

— Почему?

— Потому что умный человек — это персонаж вымышленный.

— Вот вы — умный; возможно, потому мне с вами интересно.

— Возможно, — вздохнул я. — Только помни, что ум — это довольно однообразная вещь.

Разнообразной бывает только глупость.

— А я думала, что умный — каждый, кто умеет смотреть на себя со стороны. — После этих ее слов моя серьезность по отношению к ней выросла, как растет рыба, пойманная в прошлом году.

Хотя она и добавила:

— А глупым человеком быть плохо. — И я ответил:

— Зато — именно для человека естественно.

— Почему?

— Потому что глупость — свойство человеческое.

Я ни разу не слышал о том, чтобы кто-то посчитал глупым еще какое-нибудь животное.

Мы помолчали совсем недолго, и девушка вновь приватизировала инициативу:

— Вот мы — молодые, и нам простительно.

А что — старые люди не делают глупостей? — спросила она; и в ее голосе прозвучал поколенческий вызов.

И, хотя я не считаю себя таким уж старым, мне пришлось отдуваться за все поколение ее родителей:

— Делают.

Просто старые люди делают старые глупости, а молодые — новые.

Того, что если существует неправильные решения, то пытливый человеческий ум к ним непременно рано или поздно придет в любом возрасте — девушке я говорить не стал.

Видимо, я еще недостаточно стар, чтобы делиться с поколением моих потомков всем своим личным опытом…

…Один раз я разговаривал с кандидатом в депутаты от нелиберальной и недемократической партии. И он постоянно говорил то, что первым делом стремятся сказать глупые об умных и последним делом вынуждены говорить умные о глупых — объявлял тех, кто был с ним не согласен, дураками…

— …А ваша жена мне секир-башка не сделает, если увидит меня голой? — И в ответ на этот вопрос девушки, я вздохнул:

— В настоящий, а также и текущий момент твоей секирбашковатеризацией заниматься некому.

Сейчас жены у меня нет.

И тогда Злата продемонстрировала мне, что своими вопросами она может быть ошарашивателем, потому что я мог ожидать от нее любого вопроса, кроме того, который она удивленно задала:

— Ни одной?!..

— …Ладно. Во сколько мне приехать к вам? — спросила Злата тоном, не позволяющим сомневаться в том, что она хоть и приняла решение, но так и не уверилась в том, что это решение правильно.