Николай Удальцов - Модель

И, как говорится, уже почистил ботинки.

Но тут мне позвонил один мой регулярный покупатель моих картин.

Из Сибири.

Он был в Москве проездом и всего на один день.

И очень хотел встретиться.

Мы встретились в моей мастерской, поговорили, он купил мою картину и уехал в свое Зауралье.

Но заплатил он мне долларами.

Так что — так уж выходило — в каком-то смысле на деньги Госдепа я на митинг не пошел…

…Видя мое улыбающееся молчание, моя гостья добавила:

— Я не верю, что все протестующие ходят на митинги из-за денег, на которые их нанимают. — Я просто кивнул:

— Для того чтобы нелюбить коррумпированную систему нужны не деньги, а мозги и совесть. — Впрочем, разговор о власти с красивой женщиной — не самое интересное занятие, и по моему выражению лица Элия поняла это.

Хотя и продолжила:

— Ты не согласен с теми, кто ходит на протестные митинги?

— Согласен, — начал отвечать я, но продолжил только после того, как она вставила почти ненужный уточняющий вопрос:

— Почему?

— Потому что, чьи бы права ни отстаивали митингующие, — они тем самым всегда отстаивают и мои права…

…Напоследок, хотя я и не знал, что это один из последних шагов в этой части нашего разговора, она уточнила:

— Патриоты противопоставляют себя интеллигентам.

Вашим патриотам интеллигенты не нужны?

— Если среди патриотов не будет интеллигентов, некому будет объяснить патриотам — почему патриоты не стали счастливыми…

— … Скажи, ты любишь время, в которое живешь?

Иногда мне кажется, что ты его не любишь, — спросила Элия.

Спрашивая, она опустила глаза, видимо, понимая, что задает очень сложный для любого человека вопрос, и, наверное, понимая, что ответ должен быть не проще вопроса.

Но я думал недолго, потому что сам не раз задавался этим вопросом.

И ответ у меня был:

— Элия, я не выбирал эпоху для своего рождения.

Больше того — эпоху для моего рождения не выбирали и мои родители.

Каждому нужно жить в то время, которое ему досталось.

— Но ты — любишь свое время или нет?

— В отношении своего времени у меня есть более интересное занятие, чем любовь или ненависть.

— Какое?

— Адекватность.

— Петр, ты показываешь мне, что правду нужно уважать, — не поднимая глаз, проговорила моя гостья. И я ответил как мог.

И как считал нужным:

— Правдой прежде всего нужно интересоваться…

— …Петр, я очень рада тому, что познакомилась с тобой, — тихо проговорила Элия Вита.

Но глаза подняла и встретила мой взгляд.

— Чему ты так рада? — улыбнулся я, продолжая смотреть ей в глаза:

— Мы ведь с тобой только спорили.

— Я не во всем согласна с тобой, и мне иногда кажется, что вам, россиянам, самим нет дела до своей страны, — сказала она; и я вполне мог бы ответить ей:

— Мы только тогда станем страной, когда нам самим до себя будет дело, — но вместо этого я переспросил:

— Тогда что же тебе понравилось?

— То, что о тебе не скажешь, что ты человек с нестиранной совестью.

А потом, помолчав, Элия Вита добавила:

— Если бы все россияне были бы такими, как ты — вы давно уже были бы мудрой страной. — И в ответ я не смог скрыть улыбку:

— Мы давно уже мудрая страна.

И, похоже… — я сделал паузу, подбирая подходящее слово для того, чтобы охарактеризовать мудрость своей Родины, и кажется, нашел такое слово:

— … неизлечимо…

— …Ты — не мираж, — проговорила она; и я ответил единственным, чем мог ответить:

— Ты — тоже…

— …Скажи, Петр, а тебя никогда не обманывали твои ожидания?

— Конечно, обманывали…

Если никто и ничто нас никогда не обманывали — значит, мы просто никому и ничему не нужны…

— …Петр, ты такой умный.

Как мой папа.

Я так скучаю по нему, когда уезжаю.

А ты часто навещаешь своих родителей? — Девушка присела передо мной на корточки и смотрела в мои глаза.

— Редко, Элия, очень редко.

— Почему?

— Потому что в твоем возрасте родителей оставляют на время, а в моем — уже навсегда…

…Помолчав, я стал устанавливать холст на мольберт:

— Ты хочешь поесть?

Я умею готовить очень вкусный омлет.

— Попробую, как ты готовишь.

Когда мы поработаем.

— У меня полный и совсем не плохой бар.

Я могу предложить тебе что-нибудь выпить?

— Потом.

У меня хватит смелости раздеться перед тобой без спиртного.

Она раздевалась без излишней скромности, но и без нарочитой деловитости, и было ясно, что Элия Вита прекрасно знает себе и человеческую, и женскую цену.