Флэнн О`Брайен - Трудная жизнь

– Святые угодники, – сказал он бесцветным голосом, – вы прибыли очень рано. Доброе утро, Ханафин.

– Доброе утро, мистер Коллопи, – ответил Ханафин.

– Анни, Слава Богу, управилась со всем надлежащим образом, – сказала миссис Кротти.

– Сама теперь удивляюсь, – ответила мисс Анни.

– Можете мне не верить, мистер Коллопи, – поклонился мистер Ханафин, – но я никогда не видел, чтобы вы выглядели так хорошо. Не знаю уже, чем вы тут занимались, но у вас даже появился легкий румянец.

Мы с братом посмотрели на дряблое, серое лицо мистера Коллопи и переглянулись.

– Ну, мои дорогие, вам же прекрасно известно, – сказал мистер Коллопи, – я никогда не считал, что тяжелая работа может повредить кому бы то ни было. Ханафин, положите пока багаж в заднюю комнату. Итак, миссис Кротти, вы уверены, что эти два гоблина вне опасности? От тех прекрасных обедов, что впихивала в них Анни, они не отощали, это факт.

– Похоже на то, – ответила мисс Анни.

– Умоляю, представьте мне их, будьте так любезны, миссис Кротти.

Мы вышли вперед и громко назвали свои имена. Не поднимаясь с места, мистер Коллопи застегнул пуговицу на воротничке кофты брата, затем торжественно пожал нам обоим руки. Достав из кармана жилета две монеты по одному пенни, он одарил ими каждого из нас.

– Я кладу в ваши руки бренные ценности, – сказал он, – и в то же время дарую свое благословение вашим душам.

– Спасибо за бренные ценности, – сказал брат.

– Манус и Финбар – прекрасные имена, прекрасные ирландские имена, – сказал мистер Коллопи. – По-латыни Манус означает большой [2]. Запомните это. Выражение «Ecce Sacerdos Manus» [3]вошло в католический требник, вот почему имя Манус столь возвышает дух. Ах! Но Финбар [4]– самый настоящий ирландец, ведь так звали святого из графства Корк. Вдаль и вширь распространял он Евангелие многие тысячи лет назад. Воздадим ему благодарность за все, поскольку я верю, он умер от голода, не вынеся тягот поисков на некоем острове на реке Ли ниже Куинстауна.

– А мне всегда говорили, что святой Финбар был протестантом, – фыркнула миссис Кротти. – Вы все перепутали. Один Бог знает, как кому-то могло прийти в голову дать подобное имя бедному ребенку.

– Чушь, миссис Кротти. Его сердце принадлежало Ирландии, но дух его – Папе Римскому, Что там торчит из багажа, Ханафин? Метлы или совки, или что-то еще?

Мистер Ханафин, вновь появившийся в комнате с очередной порцией багажа, перехватил взгляд мистера Коллопи, брошенный на один из узлов.

– Клянусь, мистер Коллопи, – ответил он, – это вовсе не метлы и чертовы совки. Это клюшки для херлинга [5]. Из графства Килкенни, лучшие во всей ирландской земле, даю слово.

– Рад слышать это. С продуваемых всеми ветрами берегов Нора, не так ли? Сколько прекрасных ударов по мячу нанес я собственноручно в давно минувшие юношеские годы! В те дни, парень, я мог провести мяч и забить его в ворота от середины поля.

– Ну, не удивительно, что вы никогда не говорите о вашем суставном ревматизме, – холодно сказала миссис Кротти.

– Зато это делаете вы, миссис Кротти. Это была прекрасная мужская игра, и я не стыжусь всех тех ран, которые получил тогда и от которых теперь вынужден страдать. В те дни ты ни черта не стоил, если не был игроком в херлинг. Кардинал Лог – игрок в херлинг и одновременно – наш ирландский оратор, уважаемый Папой и народом. А вы играете в херлинг, Ханафин?

– В моей части страны, в Тинахели, мы увлекались футболом.

– Соблюдая Гэльский кодекс Майкла Кьюсака, я надеюсь?

– О, конечно, мистер Коллопи.

– Отлично. Естественная игра для местных жителей. Мы с отцом навидались молодых болванов, только что вылезших из своих клоповников и уже играющих до изнеможения в этот новомодный гольф там, на Бычьем острове [6]. О Боже, это вообще не игра.

– О не сомневаюсь, в Дублине вы всегда найдете этих светских выскочек, – сказал мистер Ханафин. – Они готовы носить нижние рубашки, если увидят в парке наверху английских военных, играющих в таких рубашках в поло. Ни стыда, ни совести, будь я проклят.

– И мы еще говорим о Гомруле, – заявил мистер Коллопи. – Подумать только! Если мы позволяем, чтобы наше общественное мнение определялось этими болванами с Бычьего острова, то мы достойны Гомруля не больше, чем чернокожие в Африке.

– Сидите уж, – сказала миссис Кротти. – Чай уже заварился, Анни?

– Вроде как, – ответила мисс Анни.

Мы сели за стол, а мистер Ханафин вышел, обдав нас напоследок ливнем благих пожеланий.