Даниэль Кельман - Время Малера - Роман, рассказы

— Но он сработал.

Катя подошла ближе. За спиной ощущался холодок окна. Она протянула руку и коснулась его щеки. Он вздрогнул и вдруг вспомнил старика на скамейке, вспомнил, как дотронулся до него и что было потом. Катя отвела руку.

— Четыре длинные формулы, — сказал он, — и ряд пояснений. Несколько приборов в лаборатории. И все бы двинулось с места, дело бы пошло, набирая обороты и распространяясь как волны по воде. Время бы утратило привычную четкость. Знаешь, мы всегда думали, что физический мир прочен, незыблем и точно выверен. Что законы его неопровержимы. Но это не верно. Ибо в действительности мир очень хрупкий. И сломать его ничего не стоит.

— С тобой не все в порядке. — Катин голос звучал неуверенно, почти надломленно. — Ты со всеми разругался. Ты…

— Глупости. Люди умирают. Они не выполняют своих обещаний. Их никогда нет на месте. Им в любой момент могут перерезать горло.

— Послушай меня!

Катя взяла в свои руки его голову, крепко, до боли сжала ее, и Давид увидел отражение своего лица, удвоенное в ее зрачках.

— Ты слегка двинулся!

— Правда? — Давид почувствовал, как поднималось в нем острое и бессмысленное чувство сильной неприязни. — Да кто ты такая? — услышал он собственный вопрос. — Стоишь, понимаете ли, тут и любой ценой пытаешься меня разубедить, ведь любой, не правда ли? Кто тебя послал?

Она отпустила его.

— Что ты сказал? Ты считаешь…

Но Давид ничего не разобрал; ее голос заглушил гул вертолета; вот он показался в окне, неожиданно близко и огромных размеров. Пропеллер накручивал в воздухе круги, вокруг мерцала красноватая зыбь. Вертолет удалялся, гул постепенно стихал, становясь слабее, и вскоре совсем прекратился.

— Даже если тебя никто не посылал, — тихо сказал Давид, — что маловероятно, так как они уже здесь и будут делать все возможное, а ведь мы едва знаем друг друга… Даже если тебя никто не посылал, было бы слишком рискованно.

Он сел за письменный стол, обхватил голову руками и на несколько секунд замолчал.

— Ты могла погибнуть…

Он посмотрел на Катю: та стояла перед ним и была бледна, из-за чего ее алые губы пылали еще сильнее, даже сейчас он обратил на это внимание. Девушка тяжело дышала. Давид покачал головой.

— Они существуют. Они действительно существуют. Но забудь все сказки. На самом деле это нехорошие люди. Их любезности грош цена, и у них нет ни капельки сострадания.

Вертолет вернулся. Вернулся стальной винт, рассекающий воздух, вернулся грохот колоссальной вихревой силы; Давид невольно втянул голову. Катя стояла на том же месте, в центре комнаты, только теперь она держалась подальше, в трех шагах.

Некоторое время они молчали. Потом вертолет скрылся, унеся с собой шум. Солнце почти закатилось, на лице девушки мерцали последние лучи.

Она покачала головой.

— Ты переутомился, Давид. Считай, я ничего не слышала. Ничего. Ни одного слова.

— Значит, ты мне не веришь?

— Пожалуйста, иди спать! Ты в ужасном состоянии.

— Неужели? — Он взглянул на нее рассеянно и почти враждебно. — Я этого не знал. Впрочем, я чувствую себя вполне сносно. Прости.

— Ничего страшного.

Она отвернулась, хотела закурить, но движения ее были какими-то нервными: спичка зажглась, сломалась и маленьким желтым пламенем упала на ковер; Катя быстро наступила на нее. Зазвонил телефон. Давид встал и поднял трубку.

Он не сразу узнал голос.

— Только что получил адрес Валентинова, ты мой должник. Знать не хочу, на кой он тебе. Записываешь? Ах да, ты же еще ничего не слышал: наш старый идиот в больнице, сильные боли в области живота, а еще что-то вроде приступа, подробности пока не известны. Кажется, все очень серьезно. А поскольку тебя не было, решили передать его семинар тебе; сожалею, но так получилось. Ах да, адрес! Пишешь?…

Давид записал адрес и положил трубку. Посмотрел вокруг и испугался. На мгновение он забыл, что в комнате помимо него есть еще кто-то.

Катя стояла у двери. В пальто, рука лежала на ручке двери.

— Подожди немного, пожалуйста.

— Нет, Давид. Я зайду завтра.

— Завтра ты меня здесь уже не застанешь.

Катя смотрела на него и как будто не могла решиться, потом повернулась, распахнула дверь, каблук ее подвернулся; вновь обретя равновесие, она вышла. В коридоре раздавался стук каблуков, шаги удалялись, становились тише — девушка спускалась по лестнице, потом все стихло. Через несколько секунд хлопнула дверь подъезда. Потом ее фигура внезапно появилась под окном; посмотрев направо и налево, Катя перешла через улицу. Уже на другой стороне она повернула голову, нашла глазами его окно, откинула назад волосы (крошечная шпилька упала на землю, отскочила и осталась там лежать); девушка миновала полицейского, по-прежнему чистившего фуражку, тот на секунду прервал свое занятие, провожая ее взглядом; Катя ускорила шаг, так что ее пальто раздулось на ветру, свернула за угол и исчезла из поля зрения.