Георгий Ланской - Расслабься, крошка!

О том, что за границей Инна скрывалась от угрозы нападения со стороны почившего Ашота Адамяна, светские львы и львицы не пронюхали. Убедившись, что ни ей, ни дочери ничего не угрожает, Инна вернулась обратно и, отгуляв на положенных тусовках, вернулась к делам.

Дела, как оказалось, находились в плачевном состоянии.

Администратор, на которого жаловался Димка, действительно работал из рук вон плохо и к тому же приворовывал. Разобраться с ним ничего не стоило. Припугнув теперь уже бывшего сотрудника, Инна вытрясла из него долг, а потом вышвырнула за дверь.

Однако на этом проблемы не кончились.

— Как, скажи мне, как ты умудрился за такое короткое время расплеваться со всеми каналами? — злилась она, то сжимая, то разжимая кулачки.

— Я тут при чем? — буркнул Димка.

— А кто при чем?! Папа римский? Что вот это такое, а? Что, я спрашиваю?

Она, словно нашкодившего котенка, ткнула его носом в монитор, в котором издевательски подмигивали с десяток видеофайлов. Димка глянул и отвернулся. Возразить было нечего, однако он нашел в себе силы мстительно напомнить:

— А я тебе говорил, что Галахов на меня взъелся! Проблему надо было еще после Юрмалы решать. Так тебе же некогда было, хотя он все время рядом скакал.

Инна предпочла не услышать.

— Девять! Девять программ за три месяца о Диме Белове на трех каналах, и все — только о плохом! Специальное расследование, гора компромата и грязи. Этого достаточно, чтобы утопить целую роту артистов, — вскипела она. — Ну скажи ради бога, что ты такого сделал, чтобы так его выбесить?!

— Ничего особенного.

— Дима!

— Что — Дима?

— Что ты сделал Галахову?

Димка вздохнул, а потом нехотя начал рассказывать, ежесекундно ожидая, что Инна начнет над ним смеяться. Он решил: если она это сделает, то он просто встанет и уйдет.

Инна не рассмеялась.

Мрачная и насупленная, она принялась метаться из угла в угол, стуча каблуками.

Димка, у которого пересохло в горле, залпом допил чуть теплый, несладкий чай, сгрыз дольку лимона и уставился в телевизор, на котором беззвучно разевал рот лоснящийся довольством Александр Галахов, копавшийся в грязном белье знаменитостей в прайм-тайм с истовым наслаждением.

Бросая на телевизор злобные испепеляющие взгляды, Инна жалела, что не обладает могуществом Медузы горгоны, древнего пугала греков. Поглядеть бы на Галахова, окаменевшего с открытым ртом…

Программы, «заказанные» отвергнутым телеведущим, были убийственны для певца Дмитрия Белова. На Димку вылилось столько грязи, сколько, кажется, не выливалось ни на одного артиста!

Ему припомнили все: от любовной связи с первым продюсером до скандальной выходки в прибалтийской гостинице, после которой, по словам тамошнего обслуживающего персонала, ванную комнату пришлось отмывать несколько дней, да еще и дезинфицировать.

Инна мрачно усмехалась. Хорошо еще, что самые страшные тайны журналисты так и не раскопали.

Что там загаженная ванная!

На счету у ее подопечного было аж два покойника…

— Да, — протянула наконец Инна. — Дела… Когда я просила завести в Юрмале ненавязчивый роман, я имела в виду совсем другое. Угораздило ж тебя!

— Я ж не специально…

— Да поняла уже. Что делать будем?

— Может, ты с ним поговоришь? — с надеждой спросил Димка. — Я пытался, но он сделал вид, что не понимает, о чем речь…

— Я попробую, — пообещала Инна. — Самое хреновое то, что никаких средств влияния на него нет. У меня, во всяком случае. И предложить нечего, кроме…

Она так многозначительно посмотрела на Димку, что тот все моментально понял и побелел от злости.

Мало ему было бывшего продюсера, который не гнушался подкладывать его в постель к важным шишкам, теперь еще и эта туда же!..

— Трахаться я с ним не буду, даже не проси.

— Я и не прошу. Ладно, я сегодня с ним увижусь, а ты сиди тут и никуда не уходи.

Уходить Димка и не собирался.

В ее особняке на Рублевке он чувствовал себя как дома и частенько представлял, что эти хоромы — его. Ехать через всю Москву домой не хотелось, да и смысла не было. Большинство артистов, отработав на праздниках, поспешили отбыть за границу, к теплым морям. У Димки на заграничные турне не было денег. Растратив все, накопленное за три года, он очень скоро оказался по уши в долгах. Выступлений было совсем мало, а суммы за ротацию песен на телевидении и радио все росли.

Задумавшись о своей горькой судьбе, Димка едва не всплакнул, вспомнив, как начинал, жил в голоде, поддерживаемый лишь надеждой на чудо. Сейчас надеяться приходилось только на деловую хватку Инны. Сейчас, в этой уютной обстановке, Димка чувствовал себя маленьким мальчиком, а вовсе не взрослым парнем, которому до тридцатилетия осталось всего три года…