Георгий Ланской - Расслабься, крошка!

— А ты меня, Лешенька, на понт не бери, — ласково сказал режиссер. — Мне ведь фиолетово, что ты звезда. Звезд тут — как собак нерезаных. Мы еще пока ни одного метра не отсняли, так что я продюсеру брякну, что ты мне тут по пьяни график срываешь, а это, между прочим, его денежки, и вылетишь ты отсюда вместе со всем своим пафосом. И будешь телкам рассказывать, какой ты великий актер. У безработных времени много.

— Ты мне угрожаешь, что ли? — сурово спросил Залевский, но голос, растягивающий гласные, был слишком смазанным, чтобы произвести впечатление.

— Я тебя предупреждаю, Леша. И сопли твои мне на площадке — до лампочки. Мне надо, чтобы ты сел на лошадку, выехал на ней из-за лесочка, перепрыгнул через вон ту тележку, а в процессе — палил в неприятеля. Ну как? Смогёшь? А то солнце уходит.

— Я профессионал, — хмыкнул Залевский, сплюнул под ноги режиссеру и важно пошел к лошадям. Тот вздохнул и повернулся к Альмухамедову:

— Ну, вот, Тим, а ты говорил — артист. Это раньше он был герой-любовник, а сейчас… развалина. А ведь ему всего сорок лет.

— Сорок? — удивился Тимур.

— Сорок. А ты сколько думал?

— Да побольше давал… Надо же, он на полтос выглядит! Я еще думал: в какой он хорошей форме, в его-то годы… Нет, серьезно — сорок? Я Анджелину когда снимал, так ейный муж то и дело приезжал со всем их выводком. Так он куда моложе выглядит, а ему уже сорок шесть.

— Ну, так он, поди, следит за собой и ханку с утра не потребляет, — пожал плечами режиссер. — Там актеры — не чета нашим нынешним. Халтура, Тим, халтура… Нет прежней школы. Благо пипл хавает все подряд.

— Да там тоже всякие есть, — возразил Тимур. — И наркота, и выпивка. Но отношение к работе — тут ты прав, совершенно другое, пашут любо-дорого. А у тебя, вон, полдня прошло, никто даже пальцем не пошевелил. Деньги считать не умеете.

— Да мне-то что? Это не мои деньги, — пожал плечами режиссер. — А про сроки — да, прав ты. Так что трюков ты сегодня не увидишь, скорее всего. Давай я тебе просто каскадеров потом отдельно вызову, пусть они кульбиты покажут вечерком.

— А твои что, не могут?

— Тим, я тебя умоляю! Спасибо, если Залевский с коня не свалится, да и остальные не лучше…

Режиссер вдруг увидел Антона и нахмурился:

— А ты чего тут уши греешь? Давай на исходную! Может, хоть пару дублей снимем…

Покраснев, Антон бросился к полянке, где конюхи удерживали нервно перебиравших ногами лошадей. Синицын и Ларионов уже сидели в седлах, а Залевский пытался взгромоздиться на шикарного вороного жеребца, косившегося на своего незадачливого седока глазами цвета темного янтаря.

— Тоха, чего там? — вскинулся Синицын, уловивший еле заметную перемену в настроении Антона.

Тот отмахнулся и вспрыгнул на коня, стараясь обуздать нервную дрожь.

Надо же, какая удача…

На пробах Тимур сомневался, взять Антона на роль или нет. И если бы не тот неудачный кувырок да не злобный навет бывшей жены, возможно, и взял бы. Ему нужны актеры, готовые делать трюки самостоятельно, а таких действительно не много. Каскадерская школа в России — самая лучшая в мире. Но если бы дело касалось только каскадеров, вряд ли Альмухамедов проторчал бы на площадке столько времени, слушая пьяный бред Залевского. Видимо, до него дошел слух о профессионалах, готовых на любые трюки, прямо как в Голливуде. И если так, то Антон готов выжать из себя все, лишь бы понравиться!..

В ушах застучало от волнения, а пальцы моментально стали влажными.

После команды «мотор!», удара хлопушки Залевский пришпорил коня и понесся вперед, сутулясь и кренясь набок. Выждав, пока он достигнет отмеченного помрежем участка, Антон, Синицын и Ларионов помчались следом, паля из неудобных длинноствольных пистолетов. Делать это следовало в строгой очередности, поскольку заряд в каждом — всего один, а на ленте пальба должна была казаться непрерывной, с пороховым дымом. Первым выстрелил Синицын, затем Антон, последним Ларионов.

— Леша, стреляй! — заорал в мегафон режиссер.

Залевский обернулся, выставил руку куда-то не в нужную сторону и выстрелил, напугав лошадь. Уронив пистолет, Залевский подскакал к груженному сеном возку, но его жеребец трусливо встал, вместо того чтобы перемахнуть через препятствие.

— Стоп! — прозвучал гнусавый мегафонный голос.

Тяжело дышавший Алексей сполз с коня и зло ткнул его кулаком в бок.

— Скотина безмозглая! — прошипел Залевский.

Подъехавшие Антон, Синицын и Ларионов тоже спешились, вопросительно глядя на режиссера. Тот семенил к ним с пригорка, сопровождаемый помощником. Альмухамедов остался на месте и смотрел на актеров с непроницаемым лицом, скрестив руки на груди.