Эмма Хили - Найти Элизабет

Мои лопатки касались нагретого солнцем металлического бока фургона. Услышав какой-то шорох внутри машины, я застыла на месте. Звук был такой, будто кто-то скрипнул по полу подошвой. Страх заставил меня броситься бегом. Я была уже в середине двора, когда дверцы открылись и наружу вылез Дуглас.

– Что? Что ты там делал? – спросила я, чувствуя, как у меня кружится голова. Чему удивляться, ведь я впервые вышла на улицу после того, как из-за болезни несколько недель провела в постели.

– Мод, – Дуглас попытался спиной закрыть дверь фургона. – Как ты здесь?..

Пройдя по мощенному булыжником двору, я посмотрела мимо него, пытаясь разглядеть что-то среди сломанной мебели, чайных коробок и пыльных простыней, сваленных кучей рядом с деревянными подпорками. Внутри фургона пахло сухой травой или обрезками веток, на полу рассыпаны крошки.

– Здесь кто-то живет? – спросила я.

Дуглас опустил голову.

– Кто? Дуглас, скажи, кто? Это Сьюки? – На меня как будто что-то нахлынуло. Сердце заколотилось как бешеное. Я даже испугалась, что оно сейчас пробьет мне плечи или горло или выскочит через голову. Я пошатнулась.

Дуглас вытянул перед собой руку и поддержал меня, не давая упасть.

– Нет, нет, Мод, это не Сьюки.

Пару секунд я недоверчиво смотрела на него, не желая ему верить.

– Скажи мне правду, – потребовала я, вырываясь от него. – Я знаю, что Сьюки была в фургоне. Об этом говорила сумасшедшая. До того, как я заболела.

– Да ты что? Какая чушь! – ответил Дуглас. – Бред какой-то. Это она сидит в фургоне. Она здесь живет.

Я вздрогнула от этих слов. И только сейчас заметила охапки прутиков боярышника и несколько одеял, служащих постелью. В этот момент даже показалось, будто в нос мне ударил запах лакрицы. За вертикальную стойку был засунут осколок зеркала. «Неужели она смотрится в него? – пришло мне в голову. – Но даже если это так, то что она в нем видит?» Желая посмотреться в это зеркальце, я залезла в фургон и увидела в нем руку Дугласа, а в руке – небольшой, завернутый в газетную бумагу сверток.

– Что это? – спросила я. – Значит, ты ее подкармливаешь? Ты подкармливаешь эту сумасшедшую?

Он посмотрел на меня так, будто решил опровергнуть мои слова.

– Мама заметила, что в доме пропадает еда, – сказала я и состроила гримасу. – Почему? Почему ты приносишь ей наши продукты?

Дуглас ничего не ответил. Лишь забрался в фургон и, встав рядом со мной, указал на стену. Из-под осколка зеркала торчали зубцы заколки для волос. Они были сломаны и погнуты. Я узнала эту вещицу и потянулась за ней.

– Откуда она у нее? – спросила я. – Где она ее взяла? Что она сделала с моей сестрой?

– Отдай мне! – кричу я. – Отдай телефон!

Хелен оборачивается и смотрит на меня, прижимая руку к сердцу.

– Это не твое! Отдай!

Она качает головой и отталкивает меня. Я зову ее по имени, она хмурится и пытается встать. Тогда я бросаюсь к дочери и выдергиваю провод из розетки, при этом опрокидываю кофейный столик, с которого все летит на пол.

– Что ты делаешь, черт побери?! – кричит Хелен.

Она роняет телефон и стоит спиной к окну. Я давлю ногой стакан и пинком отправляю будильник на другой конец комнаты. Чувствую, как пульсирует жилка у меня на шее. Чувствую, как повышается кровяное давление. Закрываю глаза и кричу.

– Мама, прекрати! Что случилось?

Хелен подходит ко мне и кладет руки мне на плечи. Я сбрасываю их и бью ее в живот.

– Убирайся! – кричу я. – Убирайся из моего дома!

Я мечусь по всей комнате, и она, держась за живот, быстро пятится назад. Ее губы дрожат.

– Я не могу оставить тебя в таком состоянии, – произносит она. – Мам, что случилось?

Я снова кричу и опрокидываю на пол стул. После этого она уходит. Мой будильник разбит. Наружу торчат проводки. Крошечные шестеренки впились в поверхность ковра. Надо их собрать. Придется попросить у Хелен новый будильник. И еще стакан разбился. Крошечные осколки разлетелись по всему ковру. Нахожу в мусорном ведре обрывок газеты и, несколько раз порезав пальцы, собираю осколки. Бумага темнеет, впитывая кровь. Пытаюсь собрать все осколки и примерно минуту чувствую солнце на спине и на траве под моими коленями. Слышу, как гулко воркуют голуби. Жду, когда придет мама и велит выбросить этот мусор в борозду между грядок с фасолью. Но она, конечно, этого не сделает, и поэтому я сминаю газету в комок и уношу его в свою комнату. Закрываю дверь и сажусь возле туалетного столика. Я снова не понимаю, что здесь делаю. Я ведь собиралась на кухню, верно? Я невольно усмехаюсь. Как же это глупо – попасть в другую комнату. Наверное, я схожу с ума.