Сергей Малицкий - Каждый охотник (сборник)

Смеялась, когда вышла замуж, потому что не любила своего жениха.

Смеялась, когда родила крепкого мальчишку, и тот, вместо того, чтобы засмеяться, заплакал по всем канонам.

Смеялась, когда ей исполнилось тридцать.

Смеялась, когда ей исполнилось тридцать пять.

Смеялась, когда ей исполнилось сорок.

Смеялась, когда влюбилась в парня на двадцать лет ее младше.

Счастливо смеялась, когда он шептал ей какие-то глупости, когда он ласкал ее, когда он первым обнаружил, какая она на самом деле — стройная, идеально сложенная, с тридцать четвертым размером ноги, гибкая как дикий зверек в свои сорок с небольшим.

Смеялась перед каждой редкой встречей с ним и после нее.

Смеялась, когда он вдруг перестал звонить.

Смеялась, когда вдруг поняла, что он не позвонит больше никогда.

Смеялась, сидя у зеркала и рассматривая морщины на лице.

Смеялась, когда поняла, что лучшее в ее жизни обдало жаром, захлестнуло и пролетело без остатка.

Смеялась, когда наглоталась таблеток, сладко уснула и к собственному сожалению очнулась в больнице.

Смеялась, когда увидела непонимающее лицо мужа и обиженное лицо сына.

Смеялась, когда нужно было плакать.

Она смеялась так заразительно, что волей неволей начинали смеяться ее близкие и дальние родственники, подружки, друзья, сослуживцы, знакомые, едва знакомые, незнакомые вовсе.

Безудержно смеяться.

До слез.

А что делать?

2005 год

— Учитесь лгать, дорогой мой.

— Зачем мне это?

— Пригодится. Это так замечательно, уметь лгать. Это почти тоже самое, что уметь летать.

— Вы так считаете?

— А вы попробуйте. Солгите мне что-нибудь.

— Например?

— Ну, скажите, что вы меня любите.

— Мне кажется, что я вас на самом деле люблю.

— Ну? Вот видите? У вас получилось. Чувствуете крылья?

— Вы знаете правила лжи?

— Откуда же?

— Помилуйте. Всякий приличный человек должен знать правила лжи.

— Я не люблю учить правила.

— Их не нужно учить. Их нужно почувствовать один раз и все. Этого достаточно.

— Сколько этих правил?

— Я знаю три.

— Перечислите.

— Первое правило — никогда не лгите хором.

— Почему же?

— Петь в хоре — это неприлично.

— Второе правило?

— Никогда не мешайте ложь с правдой.

— Но ведь ложь только выигрывает от этого?

— Зато проигрывает правда. Правда — суть скоропортящаяся. Смешанная с каплею лжи она не только исчезает без следа, но, даже будучи восстановленной, все равно остается грязна.

— Боже, странно слышать столько заботы о правде в устах апологета лжи.

— Нужно заботиться о враждебном, чтобы оставаться во всеоружии. Не мешайте ложь с правдой. Кроме всего прочего, вы рискуете разучиться их различать.

— Вы думаете, я умею их различать сейчас?

— Учитесь. Эта наука на каждый день.

— А третье правило?

— Никогда не лгите самому себе.

— Мне это не нравится.

— Лгать?

— Нет. Думать, что вы мне лжете.

— Не думайте.

— Совсем?

— Не думайте, что я лгу. Вам сразу станет легче. Перестаньте бояться. Вы боитесь даже собственных чувств. Вчера мы сидели с вами в кинозале, и, как я заметила, вы пару раз не сдержали слез. Солгите, и ваше неудобство исчезнет.

— Простите. Я слишком чувствителен.

— Вы плакали над ложью.

— Мне так не кажется.

— Но ведь там все было выдумано до последнего слова и жеста. Я даже предполагаю, что и слезы на экране были не настоящими.

— А мои слезы?

— Вы хотите сказать, что ложь способна произвести на свет правду?

— Я бы предпочел вообще не лгать.

— Разве вы музыка?

— Как это понять?

— Музыка не лжет. Если она лжет, она мгновенно перестает быть музыкой. Обращается какофонией. Превращается в сумбур или в обманку. В дешевый пластик.

— А человек?

Она учит меня лжи. Смешная. Будь что будет. Задумываться будем с утра, но не этим утром, а следующим, или еще позже, когда жажда иссякнет. А пока пусть лжет. Пусть думает, что она лжет. Я ведь не слушаю слова, только голос. А он искренен, особенно когда начинает дрожать. Мне нравится эта игра. В независимость, в то, что она якобы ведет в танце, что она придумывает желания, в том числе и мои. Не нравится только одно, когда мы расстаемся, пусть и ненадолго, я смотрю ей вслед, а она никогда не оборачивается.

Он так смешон. Ищет слова там, где нужны жесты. Пытается обойтись прикосновением там, где необходимы слова. Сопит, когда нужно дышать. Лижет, когда нужно целовать. Все воспринимает буквально и в то же время не верит ни одному моему слову. Неужели ему неясно, что черный цвет нужен для того, чтобы различить белый. Вымазаться в грязи следует, чтобы оценить чистоту. Отказывать себе в лишнем глотке влаги необходимо, чтобы не забыть манящее ощущение жажды. Лгать, чтобы не привыкнуть к правде. Чтобы не обмануться. В который раз. Он так смешон. Стоит и каждый раз смотрит, как я удаляюсь. Смотрит, не отрываясь, не давая возможности оглянуться мне.