Григорий Котилетов - Хроника Беловодья

— И сколько вас таких? — спросил Евдокимов.

— Думаю, человек пятнадцать будет, деповских.

Пришло двенадцать.

Их Евдокимов отправил в распоряжение Пржевальского, который тут же отвел их в сторону и они говорили, размахивая на все лады руками. Наконец, до чего-то договорились и из теплушки, которая служила Пржевальскому походной каптеркой, скатили по доскам таинственную железную бочку. Бочки этой больше никто не видел. Но дело на станции закипело. Откуда-то набежали деловитые железнодорожники, защелкали стрелки, возле которых возились подрывники, засновал по путям маневровый паровоз.

Пока Евдокимов собирал разбросанную по пристанционную поселку роту, пока затаскивали пулемет на водокачку, у Пржевальского, в дополнение к бронелетучке Заря Свободы, был уже сформирован состав. Паровоз под парами, несколько платформ с лебедками и каким-то железнодорожным барахлом, в хвосте — классный вагон. В него споро грузили скарб семьи деповских, решившихся разделить судьбу с ротой Евдокимова.

Глянув на все это, Евдокимов посчитал своим долгом поговорить начистоту.

— Куда собрался? — спросил он, хватая Пржевальского за отворот кожаной куртки.

Пржевальский, некогда цирковой борец, легко отцепил от себя клешню Евдокимова. — На всякий случай, Паша. И не ори, люди смотрят.

Тут Евдокимова позвали к телефону. Он узнал голос Трофимова. — Ну, что там у тебя?

— Пока ничего. Со стороны Овражного замечено передвижение. — Евдокимов замолчал, словно запнулся, потом спросил. — Погибать нам, Саша?

Трофимов ответил не сразу. — Потому и звоню. В общем, так. Как пойдут, постреляй сколько сможешь и уходи. По обстановке, выходи или к Щигрову или дуй сразу через фронт. Это между нами. Все. Удачи.

— Лады. Тебе того же. — сказал Евдокимов и повесил трубку.

Потом пошел на станцию и нашел Пржевальского. Тот посмотрел на него светлыми глазами. — Трофимов отменил приказ Матецкого. Я угадал?

— Вроде того. — нехотя сказал Евдокимов. — Пострелять и дралала.

— Почему не сейчас? — спросил Пржевальский.

— Ты не борзей сильно. Подержим их сколько можно. Не раньше. Дай карту.

Линия железной дороге от Утятина отклонялась к востоку и, описав дугу, от Незванки снова уходила на запад, теряясь в зелени замлинских лесов.

— Нам туда — ткнул Евдокимов пальцем. — Думаю, до Овражного пути свободны. Оттуда парнишка прибежал, говорит офицеры ушли затемно. Тут они не появились, видать, в обход пошли.

— Взрывать рельсы, ради моей таратайки, белые не станут. — кивнул Пржевальский. — Я буду маневрировать по первому пути. Поезд с гражданскими стоит на втором. Как подопрет, грузи туда роту и смываемся.

Словно в подтверждение слов Евдокимова на южной окраине станционного поселка защелкали винтовочные выстрелы. Евдокимов с Пржевальским поднялись на насыпь. Отсюда хорошо просматривалась центральная улица поселка, обезлюдевшая после первых же выстрелов.

— Дай бинокль. — сказал Евдокимов.

Пржевальский протянул ему бинокль. — Пора уж свой иметь.

Через привокзальную площадь перебежало несколько красноармейцев, сторожевая застава с южной окраины.

— Вроде, все. — подумал Евдокимов и, опустив бинокль, огляделся. Станция опустела, железнодорожники, помогавшие Пржевальскому исчезли, остались только те двенадцать, которые пришли с Щавелевым. С винтовками за плечами, в окружении своих семей, они столпились у классного вагона. Пржевальский закричал им, чтоб вооруженные лезли на платформу, а остальные, чтоб спускались под насыпь и ждали.

Евдокимов снова прильнул к окулярам, в конце улицы, рассыпавшись цепью, показались белые. Вот они поравнялись со зданием поселкового совета, на котором еще висел красный флаг. Несколько солдат свернули туда. Вдруг, у самых ворот, один из них упал и остался лежать, остальные отпрянули и, укрываясь за деревьями, стали палить в сторону дома. Блеснули офицерские погоны, видно было, как двое солдат перемахнуло через забор, очевидно, собираясь зайти стрелявшему в тыл. Не прошло и минуты, как со двора на улицу прикладами вытолкнули чернобородого человека в разорванной рубахе, в котором Евдокимов узнал предсовета латыша Озолина, и пристрелили у ворот.

Евдокимов отдал бинокль Пржевальскому. — Вацик, изобрази отход.

Пржевальский ухмыльнулся и, махнув рукой машинисту, вскочил на подножку. Бронелетучка тихо тронулась.

Евдокимов спустился с насыпи. Навстречу ему попался Щавелев с винтовкой в руках и спросил, не видал ли он Озолина, который должен был подойти, да вот что-то не подошел.