Дженнифер Доннелли - Революция

— Документы! — требует он.

— Прости, гражданин, я оставил их дома.

— Кто ты такой? Как звать?

— Александр Паради, — отвечаю я.

— Что здесь делаешь?

— Я играл на гитаре. В кафе «Старый гасконец», что в конце улицы.

Его ноздри подергиваются. Еще бы. От меня несет порохом и дымом. Он требует, чтобы я открыла чехол. Внутри пусто. То есть почти пусто. Он хватает его, переворачивает и трясет. На землю сыплются бумажные фитили.

Я знаю, что сейчас будет.

— Не надо. Прошу вас, — шепчу я. — Послушайте, послушайте меня…

— Руки вверх! — приказывает он, наводя на меня пистолет.

Я качаю головой и начинаю пятиться. В детстве меня не водили в церковь, поэтому я даже молиться не умею. Мне некому вверить свою душу. Но я вспоминаю стих.

— Себя сгубил я дерзостью беспечной давным-давно; но вместе с тем…

— Руки вверх! — кричит стражник.

— …молитву о милости так искренне вознес с той ясностью, доступной только мертвым…

— Это последнее предупреждение!

— …что жизнь угасла, по себе оставив обломки жалкие, рассеянные всюду, мечты неясные. Вот и теперь блазнится цель моя.

Он спускает курок.

Я бегу.

У меня в боку застряла пуля.

По улицам и закоулкам, сквозь ночь, сквозь боль, — я бегу. Каким-то чудом мне удалось оторваться от погони. Стражник замешкался, пока звал товарищей на подмогу, и я затерялась среди людей, которые метались по улице, напуганные выстрелом. Я протолкалась сквозь толпу, свернула в переулок и через чей-то двор вынырнула на соседнюю улицу, где было пусто.

Я направляюсь на юг. К Пале-Роялю.

Кафе «Фуа» еще открыто. Люди едят и пьют. На кухне обычная суета. Я жду удобного момента в темном углу возле двери и при первой же возможности бросаюсь к погребу. Спешу по проход); мимо опустевших кухонь герцога, вверх по лестнице, сквозь гулкие комнаты, и, добравшись до столовой, падаю на холодный каменный пол.

Какое-то время я лежу не шевелясь, затем, набравшись смелости, ощупываю рану. Пуля прошла под ребрами. В темноте кровь на моих пальцах кажется черной.

Я закрываю глаза и пытаюсь собраться с мыслями. Что дальше? Куда идти? Денег нет. Ничего нет. Рюкзак и гитара остались у Амадея. С собой у меня только фонарик, который я успела спрятать в сапоге.

В коридоре — торопливые шаги. Наверное, стражник, больше некому. Сейчас он потащит меня на улицу, а я не могу сопротивляться. Нет сил даже встать и спрятаться. Поэтому я просто закрываю глаза и жду. Шаги все ближе. Кто-то вбегает в столовую и останавливается рядом со мной.

— Господи! Что ты натворила?

Я открываю глаза. Это Амадей.

— Прощалась с ним, — шепчу я.

— Безумица, безумица… — твердит он, опускаясь на колени. — Жива?

— Кажется.

— Тогда вставай скорее. Стража вот-вот будет здесь.

— Не могу…

Амадей помогает мне подняться на ноги, закидывает мою руку вокруг своей шеи и тащит меня практически на себе. Я стискиваю зубы, чтобы не закричать. Из раны сочится кровь.

— Уйдем через входную дверь, — говорит Амадей.

— Там заперто.

— Где-нибудь должен быть спрятан ключ, — отвечает он, не замедляя шага.

— Как ты узнал, что я здесь?

— Зашел поужинать в «Фуа». Там почему-то все кричали и суетились — в зале, на кухне, на улице. Я спросил у Люка, что стряслось. Оказывается, Бенуа видел, что ты ранена и бежишь в погреб. Видно, смекнул, что ты Зеленый Призрак, и помчался за стражей.

— И ты бросился за мной?

— Да. Орал как можно громче, что поймаю Призрака и самолично оттащу к Бонапарту. Люк побоялся идти со мной — решил, что ты вооружена. Еще он сказал…

Дверь сотрясается от ударов. Кто-то ломится с топором — слышно, как летят щепки.

Амадей чертыхается.

— Придется идти назад. Держись!

Он тащит меня обратно по комнатам, запирая за нами каждую дверь на засов.

— У них же топор. Засовы их не остановят.

— Хотя бы задержат.

— На улицу нельзя. И в погреб тоже…

— Значит, наверх.

Тяжело дыша, мы спешим через бальный зал, кабинет, игорную комнату, столовую — и поднимаемся по лестнице. Моя куртка потяжелела от крови.

Снизу доносятся крики. Стражники уже внутри. Мы добрались до чердака. Амадей отпускает меня, и я тут же сползаю на пол. Он бегает по комнатам в поисках какого-нибудь тайного хода наружу. Я сижу, привалившись к стене, и слушаю, как одна за другой трещат двери под ударами топора.

Амадей возвращается.

— Ничего не нашел… Отсюда нет выхода.

Он бьет себя руками по лицу, мечется из стороны в сторону, потом снова поднимает меня и тащит в первую попавшуюся комнату. Это комната Алекс.