Дженнифер Доннелли - Революция

Судя по всему, это бывшая кладовая. Стены каменные, с потолка свисают страшноватые крюки. Отсюда я выхожу в огромное помещение, где, по-видимому, располагались кухни герцога Орлеанского, — здесь поместился бы целый дом. Сводчатые каменные потолки, бескрайние столы, печи размером с автомобиль. Должно быть, при герцоге тут бурлила жизнь, но теперь тихо и пусто. От моих шагов разносится эхо.

Дворец в миниатюре — так Алекс описывала его резиденцию. Здесь столько комнат и этажей, а у меня всего час, чтобы отыскать наворованное Алекс добро. Сегодня я встречаюсь с Фавелем. Он принесет новые ракеты, но он мне их не отдаст, если приду с пустыми руками.

Я не послушала совета Амадея — не рисковать. Только и делаю, что рискую. Позавчера я отправила в ночь половину ракет Фавеля, вчера остальные.

— Ну давай, Алекс, куда дальше? Если не уложусь в час, Бенуа вызовет стражников, и они превратят меня в отбивную. Мне нужно что-то найти. Деньги, побрякушки, что угодно. Где искать?

Разумеется, ответа нет. И я двигаюсь наугад — через кухни в столовую. Видно, что когда-то все здесь утопало в роскоши, но теперь стол расколот, зеркала разбиты, картины изрезаны. Я мечусь по пустым комнатам, заглядываю под шкафы, на каминные полки, за статуи.

Одна из комнат — огромная, с золочеными арками и нимфами на расписном потолке. Бальный зал? Я замечаю бледно-голубую ленту на полу, засохшие розы на каминной полке и сломанную виолончель, притулившуюся в углу. Прищурившись, стараюсь представить здесь герцога и его свиту. Вот они, танцуют и смеются — женщины в шелках и кружеве, с напудренными лицами и красными губами, мужчины в париках и белых чулках. Блики свечей играют в хрустальных бокалах, в бриллиантовых серьгах, в рубиновых перстнях. Все украшено розами. Пахнет духами. Слуги разносят блюда со сладостями.

Внезапно музыка смолкает, и все гости поворачиваются ко мне. Их глаза блестят. Они улыбаются, но улыбки не добрые и приветливые — а голодные. Кто-то манит меня рукой. Я перестаю щуриться и широко открываю глаза. Видение исчезает, Остается только пыль, медленно кружащая в лучах света из незашторенного окна.

Я выхожу из бального зала и оказываюсь в небольшой столовой. Удивительно, но я узнаю это место. Сюда герцог притащил Алекс, когда она пыталась украсть его кошелек. Здесь он кормил ее ужином и поил вином. Здесь обрезал ей волосы и сделал ее своей шпионкой.

— Ну, помоги же мне, — бормочу я. — Дом слишком большой. Мне и недели не хватит, чтобы его обыскать. Помоги!

И тут до меня доносится запах гвоздики. Он такой отчетливый и такой неожиданный в пустой растерзанной комнате. Алекс здесь. Она — тень в зеркале. Пепел за каминной решеткой. Легкий ветерок, что проносится мимо, — это ее прозрачный дух. Следую за ним, прочь из столовой и дальше, по коридорам, вверх по лестницам, — пока не оказываюсь в тусклой маленькой комнатке под самой крышей. Выцветшие занавески, смятая постель, стол, стул, камин в углу. Здесь она жила.

Я начинаю искать и обшариваю все — смотрю под кроватью, за занавеской, стягиваю на пол тощий матрас и раздираю его, чтобы проверить, нет ли чего внутри, даже встаю на четвереньки и пытаюсь приподнять половицы. Наконец заглядываю в камин — вдруг увижу там расшатанные кирпичи. Но ничего не нахожу.

— Куда ты все спрятала, Алекс?

Вместо ответа из дымохода доносится птичий щебет: видно, воробьи свили там гнездо. Раздается тихое царапанье коготков о камни, снова щебет, потом в камин сверху сыплется сажа, и что-то вылетает оттуда мне в лицо. Хлопают крылья, и маленькие лапки вцепляются мне в волосы.

Я вскрикиваю и отмахиваюсь, а птичка взмывает надо мной и приземляется на каминную полку. Это воробей с темными блестящими глазками. Я вижу, как у него в груди бьется крохотное сердечко. Он что-то сердито выкрикивает.

— Ладно, не шуми, — говорю я.

Осторожно, чтобы не напугать его, подхожу к окну. Воробей отряхивается от сажи и смотрит на меня, наклонив головку.

— Давай, — говорю я, открывая ему путь на волю. — Лети отсюда.

Он не шевелится.

— Ну, маши крыльями! Улетай, воробушек…

Воробушек!

Я бросаюсь к камину, убираю решетку, встаю на колени и пытаюсь засунуть голову в дымоход. Вижу небо, больше ничего. Тогда я возвращаюсь к своему рюкзаку, достаю фонарик и снова лезу в камин. Луч стал слабее, но его хватает, чтобы осветить внутренности дымохода.

Ничего, кроме сажи. Но наверху, довольно высоко, виднеется что-то странное, будто сажа в одном месте чуть темнее.