Ципора Кохави-Рейни - Королева в раковине

В кибуце начисто отвергают религию. Отрицают Бога. В еврейском Священном Писании, адаптированном и «улучшенном» неким Сегалом в качестве учебника, Сотворение мира начинается стихом: «В начале созданы были небо и земля». Куда уже дальше. Инструкторы повели класс в бедуинский шатер. Шаик указал на человека, одетого в длинную хламиду, с чалмой на голове, и сказал:

— Вот наш праотец Авраам. Так он выглядел. Воспитанники внимательно слушали, а в ней все восстало. Праотец Авраам виделся ей в святом духовном величии, а не в комичном облике старого запыленного бедуина, небрежно одетого, с лицом, лишенным всякого выражения. И она разочарованно сказала:

— Не может быть, что каждый бедуин представляет праотца Авраама на земле.

Знания об иудаизме, полученные ею в отчем ассимилированном доме, ничтожно малы. Именно, поэтому она так стремиться узнать как можно больше об основах еврейской религии. Но в кибуце, как и в Германии, ее окружают евреи, которые не хотят быть евреями. При изучении литературы Просвещения подчеркивают отрицательное отношение к диаспоре и идишистской культуре. На уроке еврейской истории учительница сказал о галутских евреях: «Нет у меня выхода. Придется преподавать вам историю жидов» Она коснулась этого весьма поверхностно, и почти тотчас же перешла к истории еврейского поселенческого анклава в стране Израиля. На праздник Песах, вместо Агады, читали стихи израильских поэтов и отрывки из сочинений Маркса. Ну, и добавили, что Исход из Египта евреев — это исход из рабства на свободу и, в связи с этим, хором спели «Интернационал».

Воспитатели намеренно не касаются еврейской стороны мировой истории. Более того, когда упоминается семья Маркса, известная всем, как семья раввинов из Трира, основатели кибуца ни единым словом не упоминают историю еврейского народа. Оказывается, в Трир римлянами были высланы еврейские рабы!

Мысли о Марксе наводят ее на воспоминания об отце. Он говорил, что Маркс — один из великих диалектиков и теоретиков, испытал влияние немецкой философии. Отец восхищался философскими определениями Маркса и его блестящим анализом Французской революции. Но Маркса-политика, написавшего вместе с Энгельсом явно анти-философский «Коммунистический манифест», решительно отрицал. Он говорил гостям за обедом: «Следует произвести объективизацию разных ситуаций».

Рахель Янаит гордилась сложностью и многозначностью еврейской мысли. В Иерусалиме Наоми впервые услышала выражение из Талмуда: «Семьдесят ликов у Торы». Как же эти отцы-основатели, социалисты-сионисты, которые с малых лет штудировали Гемару в хасидских дворах Польши и росли на диалектическом мышлении, сами сужают его рамки. Праотцы лидеров сионистского движения педантично изучали каждую букву и каждое выражение в священных книгах еще и еще раз, пока не приходили к окончательному выводу. Целые цепи поколений, выросших на диалектическом мышлении, растворены в их крови. В любое место, куда скитания приводили евреев, они приносили с собой традиции диалектического мышления. Почему же идеологи социализма отвергают и предают свои естественные наклонности. С завистью она прислушивается к богатому языку парней, которые сменили свое глубоко религиозное мировоззрение на мировоззрение марксистское. Они освободились от религии, но не от богатства ее языка, приобретенного в диаспоре. Талмудистские и хасидские крылатые выражения на арамейском и древнееврейском языках естественно звучат из их уст. И это — при обсуждении мировоззрений, при дискуссиях о том, что необходимо и что желательно для общества.

Меир Яари, глава движения, с обожанием говорит о глубоко религиозном доме, в котором он рос, и тут же добавляет:

— Но в наши дни глубоко религиозное еврейство принадлежит прошлому, следует создать новый мир.

И глаза его смотрят вдаль, в сторону коммунистической России. Руководство ставит во главу угла классовую борьбу, и хотя они видят себя марксистами, чувства говорят, что иудаизм — нечто более великое, чем его представляет социалистический сионизм, нечто непознаваемое и возвышенное.

В классе она зевает от скуки, слушая на уроках исторического материализма о развитии общественных классов в Европе, всемирной борьбе пролетариата против капитализма во имя уничтожения классового неравенства, об отрицании идеализма и существования таких инстанций, как душа и прочих, придуманных человеком, призраках и привидевшихся ему привидениях.