Том Шарп - Новый расклад в Покерхаусе

В шесть часов вернулся Уолтер, и Кухмистер надел пальто.

– Ухожу, – буркнул он и вышел, оставив ошеломленного Уолтера дежурить вне очереди.

Кухмистер повернул на Тринити-стрит, к церкви. Поколебался на углу, у «Сочного филея». Нет, не подойдет. Лучше «Лодочник Темзы», там ничего не изменилось, все как в добрые старые времена. Он прошел Сиднистрит, повернул на Кинг-стрит. Давно он здесь не был. Кухмистер заказал ирландский портер, сел за столик в углу и закурил "рубку.

Каррингтон трудился в поте лица: бродил по Кембриджу. Неискушенному туристу его маршрут показался бы весьма эксцентричным, но эксцентричность была тщательно продумана. Каррингтон подбирал архитектурный фон, декорации, в которых будет смотреться наиболее выигрышно. Думал было остановиться на капелле Кингз-колледжа, но тут же отмел эту мысль. Она слишком известна, опошлена и, что важнее, слишком громоздка, он потеряется рядом с ней. Корпус-Кристи компактней, больше отвечает его размерам. Каррингтон постоял на старом дворе, отдал должное его средневековому очарованию, перешел по деревянному мостику от Сент-Катеринз к Куинзколледжу, содрогнулся, глядя на чудовищное бетонное сооружение, перекинутое через реку. В Пембруке с неудовольствием осмотрел библиотеку Уотерхауса, «Викторианский стиль, фи, хотя – этот орнамент... Да и полированный кирпич все же лучше бетона», – размышлял Каррингтон, направляясь дальше. Утром он пил кофе в «Медном Котелке», позавтракал в «Капризе» и все время думал о программе. Чего-то не хватает, какой-то черточки. Просто путешествие по колледжам Кембриджа – этого мало. В передаче должна быть мораль. Не хватает задушевности, недостает трагедийной ноты, способной поднять передачу с эстетического уровня до уровня драмы. Ничего, он найдет ее, где-нибудь отыщет. У него был нюх на невидимые миру слезы.

Днем Каррингтон продолжил свое паломничество, побывал в колледжах Джонз и Тринити, разгромил мысленно огромные новые здания, просеменил по Модлин-колледжу и до Покерхауса добрался только к половине четвертого. Здесь, и только здесь во всем Кембридже время будто остановилось. Ни намека на бетон. Почерневшие кирпичные стены – такие же, как в его время. Мощеный двор, готическая часовня, газоны и столовая с витражами, в которых переливается, играет зимнее солнце. И Каррингтон, несмотря на всю свою славу, вновь почувствовал себя неполноценным. Никогда ему не избавиться от этого, въевшегося в кровь и плоть, комплекса. Он стиснул зубы, вздохнул, поднялся по истертым ступеням в вестибюль. Здесь тоже ничего не изменилось. Объявления за стеклом – гребной клуб, регби, сквош. Расписание соревнований. Да, конечно, Покерхаус – гребной колледж. Каррингтон отогнал тяжелые воспоминания, вышел в сводчатый проход и заглянул в новый двор. Ага. Здесь-то изменений более чем достаточно. Фасад башни затянут пластиковой пленкой, кладка совсем разрушена, кирпичи грудами валяются у подножия. Каррингтон хотел спуститься поглазеть на развалины, но тут маленькая фигурка, закутанная в теплое пальто, пыхтя, поднялась по ступенькам и стала у него за спиной. Журналист обернулся и нос к носу столкнулся с Деканом.

– Здравствуйте, – произнес Каррингтон голосом испуганного первокурсника.

– Добрый день, – бесстрастно поздоровался Декан, отводя загоревшиеся торжеством глаза. Он узнал Каррингтона по рекламному плакату, но предпочел притвориться, что помнит всех студентов колледжа. – Давненько мы вас не видели.

Каррингтон передернулся. Его передачи смотрит вся страна, вся – кроме достопочтенной профессуры Покерхауса.

– Вы не заглядывали к нам с... гм... э-э... – Декан сделал вид, что усиленно роется в памяти:

– С девятьсот... гм... тридцать восьмого. Каррингтон послушно кивнул. Декан вошел в привычную роль. С невыразимым словами превосходством он осведомился:

– Чашку чая? – И, не дожидаясь ответа, направился к своей скромной резиденции.

Укрощенный Каррингтон, проклиная себя за школьническое трепетание перед этим надменным человечком, последовал за ним.

Еще на лестнице Декан пытался уязвить Корнелиуса:

– До меня дошли слухи, вы составили себе имя в шоу-бизнесе.

Журналист натянуто улыбнулся и стал смущенно отнекиваться.

– Ну-ну, не скромничайте. – Декан посыпал рану солью:

– Вы – видная фигура, ваше слово имеет вес.

Каррингтон начал сомневаться в собственных успехах.

– Не так много выпускников колледжа стали выдающимися людьми.