Наталья Нестерова - Однажды вечером (сборник)

– Ты совершенно права, – продолжал Борис, – брак удался, если супруги, когда страсти улеглись, обнаруживают, что стали большими друзьями, что живут интересами друг друга. Мы оба, на примерах своих браков, знаем, как тошно и противно существовать рядом с источником раздражения, как постылые жена или муж способны затоптать лучшее в твоей душе и выковырнуть со дна негаданную дрянь, спровоцировать на слова и поступки, которых от себя не ожидаешь.

– И я о том!

– Нет, ты о противоположном. Не перебивай, слушай умного человека. Я пытаюсь тебе втолковать, что у нас уникально, потому что в обратном порядке: сначала дружба, потом любовь.

– Да какая любовь?

– Нормальная, физиологическая. Инка, если скажешь, что тебе не приходила в голову мысль: потеряй меня и Ксюху – отчаяние задавит, я тебе не поверю. Задавит?

Инна отпила из фужера, скрывая смущение.

– Видишь ли, Борис, – заговорила она с академической сухостью, – когда двое взрослых людей проводят много времени вместе, когда они связаны заботами о беспомощных детях, невольно возникает привязанность, которую можно принять…

– Без психологии, пожалуйста! – Теперь Борис загораживающее поднял руку. – Я молчу об этологии, а ты не привлекаешь свою психологию. Какие чужие люди, вынужденные проводить время вместе? Мы с тобой знаем друг друга с пеленок, как облупленных. В этом и счастье, и уверенность в будущем. Чего ты скуксилась, когда радоваться надо? Что тебе не нравится?

– Мне все нравится, поэтому не хочу перемен. А на будущее дам совет: когда объясняешься в любви, поменьше логики задействуй, побольше о чувствах распространяйся.

«Девушке не хватает романтики, – мысленно отметил Борис. – Имеет право, критика справедлива».

– Тебе рыцарские безумства подавай? – спросил он. – Что я могу в данных условиях? Повесить на дверях подъездов нашего дома объявление о свадьбе и всех соседей вусмерть напоить? Или заклеить все дороги области твоим фото с любовным стишком?

– Бескультурные забавы нуворишей.

– Согласен. Ладно, прыгаю с балкона, отрезаю палец, секу ножом по пузу… Любые варианты доказательства моей страсти принимаются к исполнению. Предлагай! – вскочил Борис и по-обезьяньи забил кулаками по своей груди. – Хочешь, займемся грумингом?

– Чем-чем?

– Груминг – это особая форма контакта у обезьян, когда одна макака чистит шерсть другой. Пардон, опять животные.

Борис за шуткой пытался скрыть смущение. Объясняться в любви строптивой барышне – испытание по эмоциональным затратам сравнимое со всеми жизненными экзаменами вместе взятыми.

У него горели глаза. И раньше, уже несколько месяцев, когда Борис смотрел на Инну, глаза его поблескивали тем светом, который ни с чем не спутаешь. Так смотрят только на обожаемого человека. Сейчас же он с мальчишечьим задором, с готовностью, которую не сыграть, рвался к подвигу. Ему проще с балкона сигануть, чем терпеть пытку ее отказов.

– Сядь, – попросила Инна. – Налей мне шампанского. Сколько я уже выпила? А, ладно! Где наша не пропадала.

– Инулечка, выйдешь за меня? – приблизил к ней свой фужер Борис.

– Не-мо-гу! – по слогам, с прорвавшейся тоской произнесла Инна.

Залпом выпила шампанское. Поставила фужер на столик. И стала говорить, выдавать свою горькую тайну, которой только бывший муж владел, делая из беды Инны средство управления. Иначе, как алкогольным дурманом, объяснить такие откровения нельзя. И ей отчаянно хотелось смягчить удар по самолюбию Бориса.

– Ты прав. Мы в последнее время, хотя раньше… Как инцест, только дозволенный и справедливый. Но я не могу быть женой в силу физиологических причин! – пробормотала Инна, которой показалось, что прокричала.

– Как-как? – не понял Борис. – Причин чего?

– Моей врожденной инвалидности по женской части. Ой, неужели сейчас скажу? Была не была. Боря! Перед тобой сидит фригидная женщина.

– Какая?

– Терминами не владеешь? В интимном плане я холоднее айсберга. Мне нельзя выходить замуж, потому что мужчине я принесу только разочарование, неудовлетворение естественных потребностей. Без этой важной составляющей брака, – мямлила Инна, – семья неполноценна. Что вывели психологи только в начале прошлого века. А раньше как-то люди жили…

Если бы Борька посочувствовал, даже струсил, отступил, извинился за поспешное предложение руки и сердца, Инна поняла бы. Вместе поплакали бы (Инне уже хотелось пустить слезу) и разошлись с миром. Но Боря ничуть не испугался, более того – заинтересовался. Точно увидел перед собой симпатичного и прежде неведомого зверька.