Кэтрин Портер - Корабль дураков

— У меня остался мой изумруд и еще кое-какая мелочь, — condesa на миг прислонилась лбом ко лбу доктора, потом откачнулась. — Да теперь это все неважно! Я ужасно рада, из-за этой истории вы обо мне думаете, огорчаетесь, вы бы хотели мне помочь, да только не можете. Никто не может! — с торжеством докончила она.

Тут за доктором пришел юнга, капитану что-то от него требуется. Доктор Шуман поднялся, поцеловал руку своей пациентки.

— Куда же вы? — горестно воскликнула condesa. — Не покидайте меня!

— Я постараюсь помочь капитану разыскать ваше ожерелье, — сказал доктор Шуман. — И я хотел бы, чтобы вы спокойно сидели тут в каюте, тогда я буду знать, что вы в безопасности. Пожалуйста, сделайте это для меня, хорошо?

— Для вас, — повторила condesa. — Только для вас, и ни для кого другого.

— Вот идет доктор графини, — сказал Лутц. — Давайте-ка спросим его, не хватилась ли она своих жемчугов.

— Только нарвешься на неприятности, — возразила фрау Лутц. — Вечно ты путаешься не в свое дело. Откуда мы знаем, что это жемчуг. Ничего не известно, может, это были самые обыкновенные бусы.

— Застежка была бриллиантовая, И он их прятал за пазухой.

— Откуда ты знаешь, что бриллиантовая? И где еще ему прятать, если не за пазухой?

Лутц тяжело, безнадежно вздохнул.

— Вот что, несчастная моя жена, стой здесь и жди, а я поговорю с доктором Шуманом.

Он прямиком зашагал к доктору, преградил ему дорогу и сказал всего несколько слов. Лицо у того стало очень серьезное, он кивнул и пошел дальше.

Поиски пропавшего жемчуга велись быстро и четко: все четыре каюты испанской бродячей труппы были перевернуты вверх дном, к нескольким подозрительным личностям с нижней палубы, замеченным в безбожии, приставали и придирались до тех пор, покуда они не начали угрюмо огрызаться, даже толстяка с разбитой головой подняли, и он сидел на койке, а трое матросов рылись в наволочке и под тюфяком.

— Чего ищете? — злобно прорычал он.

— Найдем — узнаешь, — ответил один из матросов.

И толстяк бессильно сидел на краю койки и только ругался на чем свет стоит.

Казначей послал за Лолой и Тито, но матросы, обыскивая каюты, выставили оттуда всех испанцев — и труппа явилась к казначею в полном составе, однако он всех, кроме Лолы, Тито, Рика и Рэк, выставил за дверь.

— Это ваши дети? — спросил он без церемоний, переводя взгляд с Лолы на Тито и близнецов.

Брат и сестра стояли тесно плечом к плечу и смотрели на него вызывающе, как звереныши перед лицом опасности. А казначей разглядывал их гадливо и недоверчиво: таких тварей просто не может быть на свете! И однако вот они, стоят и сверкают злыми змеиными глазами. Он снова посмотрел на родителей.

— Ясно, наши, — ответила Лола. — А то чьи же, по-вашему?

— Может, вы сейчас еще пожалеете, что не чьи-нибудь еще, — сказал казначей. И неожиданно рявкнул на Рика и Рэк: — Вы стащили ожерелье у той дамы?

— Нет! — мигом в один голос отозвались близнецы.

— Куда вы его подевали? — все так же громко, свирепо спросил казначей. — Отвечайте, ну!

Они молча на него уставились. Лола ухватила Рика за шиворот и тряхнула.

— Отвечай! — бешено прошипела она.

Казначей заметил, лицо у нее стало изжелта-бледное, даже губы побледнели, казалось, она вот-вот упадет в обморок. Лола не понимала, почему на корабле затеяли обыск. Танцоры, конечно, собирались украсть драгоценности, но только в последнюю минуту, когда condesa будет уже сходить на берег или даже сразу, как только сойдет; а теперь паршивые щенки загубили все дело. Казначей-то, может, еще сомневается, может, он просто берет на испуг, надеется врасплох, с налета вырвать признание, но Лола знала: это убийственная правда, Рик и Рэк виноваты, в чем бы он их ни обвинял, и по их милости она едва не выдала перед этим жирным боровом казначеем, до чего перепугалась.

— Иисусе! — благочестиво прошептала она. — Ну погодите, я ж вам!..

Рик сказал звонко, раздельно:

— А мы и не знаем, про что вы говорите!

И Рэк согласно закивала — не старшим, а брату.

— Ладно, мы ими после займемся, — сказал казначей Лоле с Тито. И продолжал вкрадчиво: — Если вы и вправду не знаете, что к чему, я вам расскажу.

И он выложил все, что по клочкам и отрывкам стало известно об этом происшествии: что сказала доктору Шуману condesa, что сказали ему сперва сам Лутц, а потом, не слишком охотно, фрау Лутц и даже Эльза: да, Рэк держала в руках ожерелье, а потом бросила его за борт. Лола с Тито без труда изобразили ужас и отчаяние, сразу же стали уверять, что тут какая-то ошибка, они надеются, что это выяснится — их обвиняют несправедливо; и они торжественно поклялись сами допросить детей и докопаться до истины. Казначей ни на минуту не поверил ни единому слову; оба, конечно, хорошие актеры, но его им не провести.