Юлия Кривопуск - У мечты должны быть крылья

Сашка во всём этом не участвовал. Он расслаблялся за партой и закрывал глаза, дабы не раздражать их зря. Глаза созданы, чтобы созерцать прекрасное, а не орущих сокурсников.

Сашка был красив. Папенькины гены сделали своё дело. Парень унаследовал от отца и мощный торс, и совершенные черты лица. В отличие от своих товарищей, Сашка любил сдавать экзамены. Во-первых, он продолжал много читать и много знал. А во-вторых, преобладающим большинством преподавателей были женщины. Сашка смотрел им в глаза. Не стесняясь. Просто говорил и смотрел. Женщины тушевались. Все. И молодые, и пожилые. Сашка засекал время. Через полминуты женщины переставали слышать, что говорил красавец студент. А ещё через пять минут ставили в зачётку «отлично».

Однокурсницы просто были скучны для Сашки. Они падали к его ногам, как скошенная трава. Он перепробовал их всех. В студенческом общежитии всегда находилась свободная койка. Некоторые из студенток приглашали его к себе домой. Сашка приходил — почему нет? Иногда даже знакомился с чьими-то родителями. И быстро забывал об очередной подружке, когда появлялась новая.

Были только две вещи, которых он никогда не допускал — беременность (за этим он следил всегда сам) и секс у себя дома. Дома не было места — они с матерью жили в однокомнатной квартире.

Так прошли для Сашки пять студенческих лет. В МГУ, слава богу, была военная кафедра, поэтому в армию он не попал. Страну все эти годы трясло, лихорадило, крючило и корёжило. Кто-то там кого-то убивал, делил какую-то собственность, захватывал какую-то власть. Сашка во всё это не вникал. А когда вышел из стен родного вуза, вдруг осознал, что надо вступать в жизнь и идти зарабатывать деньги.

Почему-то он оказался к этому не готов.

Шёл 1996 год. Имея диплом журналиста, Сашка сумел устроиться в одну небольшую газету. Получил скромный оклад в три с половиной миллиона рублей минус налоги.

А дальше надо было проявлять себя: бегать, искать материал, выпрашивать интервью, предлагать новые идеи. В общем, как говорят, «крутиться». И не просто «крутиться», а вкалывать день и ночь. У журналистов, как известно, ненормированный рабочий график. Сашке это не нравилось. Работать должен трактор — он железный.

В университете его научили потреблять знания — и только. Работать — не научили. А еще молодой выпускник МГУ умел сдавать экзамены женщинам.

Но в газете эти его умения никому не были нужны.

Мать начала роптать. Ей не нравилось, что повзрослевший сын живёт с ней в одной комнате. Сашке тоже это не нравилось — без студенческого общежития оказалось, что ему некуда водить женщин. Но перспектива жить без матери пугала. Парень был большим мальчиком и понимал, что, кроме неё, тарелку с вкусным ужином на стол никто не поставит.

Деньги стали для Сашки больным вопросом. Мать требовала, чтобы сын отдавал ей часть зарплаты. Он не хотел. Трёх миллионов едва хватало ему на собственные нужды: проезд до работы, обед в столовой и покупку кое-какой одежды. А ещё была голубая мечта — машина. И совсем уж нереальная голубая мечта — квартира. Пусть небольшая, однокомнатная, но обязательно с ремонтом. Потому что жить без ремонта — это всё равно что жить в хлеву. А в хлеву должна жить скотина, но никак не Сашка. А когда будут квартира и машина, можно жениться. Чтобы жена ставила на стол тарелку с вкусным ужином. Тогда мать пилить перестанет.

Мысли о еде напомнили Сашке, что он голоден.

Как и обещал брат, холодильник оказался пустым. Пустотой зияли и кухонные шкафчики — не было даже чая и сахара. Тоскливо оглядев сие хозяйство, московский гость решил, что в поисках пропитания лучше всего воспользоваться советом и идти в кафе.

Парень вышел из подъезда, пересёк двор и, провожаемый внимательными взглядами бабулек на лавочках, повернул к морю. Тёплый летний ветер подул в лицо, и Сашка понял, что идёт в нужном направлении. Откуда ещё в приморском посёлке может дуть ветер? Только с моря. Но пока перед глазами возникла лишь асфальтовая дорога, ведущая вверх. Вожделённой глади видно не было. «Что это за курорт такой, до моря никак не доберёшься, — мелькнула ворчливая мысль. — Теперь вот ещё в гору идти».

Улица, по которой шёл журналист, была довольно пустынной. Лишь несколько редких прохожих так же, как и он, отдуваясь, тяжело шагали вверх.

Преодолев подъём, Сашка оказался на перекрёстке. «Улица Ленина», — гласила табличка на одном из домов. «Значит, я в центре посёлка», — догадался парень.