Юлия Кривопуск - У мечты должны быть крылья

Ира, часто и тяжело дыша, кое-как встала на колени. Казалось, грудь сейчас разорвётся от боли, а глаза почти ничего не видят. На пустынной улице в кромешной тьме она стояла на коленях совсем одна. Сделав над собой невероятное усилие, девушка поднялась. И, повернувшись спиной к освещённому шоссе, пошла в темноту.

Сейчас ночь — её самая верная союзница. Она скрывала от посторонних глаз всё, что Ира не хотела показывать никому. Она скрывала её порванную одежду и царапины на лице, её отчаяние и позор, её боль и поруганную любовь.

Как хочется, чтобы всегда была ночь.

Ира больше не шла к людям, она шла от людей. Даже самые близкие не нужны ей были сейчас. Подальше, подальше от всех, забиться в самый дальний и тёмный угол и не выходить оттуда до конца жизни. Жизнь без любви не имеет больше смысла.

Кипарисовая аллея приняла её в свои дышащие объятия. Всего несколько дней назад они с Сашкой здесь целовались. Как она была тогда счастлива! И как же больно ей было сейчас. Пустыня в душе жгла, но с ней можно было жить. А как жить с болью?

Мелкий гравий хрустел под ногами. «Раз-два, раз-два», — отсчитывала Ира в такт своим шагам. Сейчас она выйдет к морю. Море должно помочь. Надо окунуться в освежающую, исцеляющую воду, и боль пройдёт. «Раз-два, раз-два», — сейчас будет море.

Она обогнула огромный валун, вышла на каменистый пляж и остановилась. Тихие волны приветливо плескались о берег. Луна вычертила искристую дорожку на ребристой поверхности воды. Ира смотрела вдаль, едва переводя дыхание. Совсем недавно они стояли здесь вдвоём с Сашкой и разглядывали горизонт. А потом пошли купаться. Она сейчас тоже пойдёт купаться, хотя очень плохо плавает. И, если повезёт, попадёт в ту самую воронку, которая засасывает людей на морское дно. Тогда исчезнет всё — и отчаяние, и стыд, и эта мучительная боль, от которой разрывается грудь. И станет легко и просто. Нет жизни — нет страданий.

Бросив сумочку, Ира пошла к воде, осторожно переступая по камням. Ей повезло, что не было случайно забредших сюда людей. А то ведь и спасти могут. У самой воды она легла на живот и, перебирая руками, двинулась дальше. «Мы с тобой как два краба», — полоснуло мозг воспоминание. Вскоре дно исчезло из-под рук. Ира плыла по искрящейся дорожке навстречу луне.

«Я доплыву до луны и буду там жить, — подумала девушка. — Одна, на пустой планете. И никто больше не сделает мне больно».

Отчаянно раздвигая воду руками, она отдалялась всё дальше и дальше от берега. И потеряла счёт времени.

Ира даже не думала, что у неё столько сил. Она считала, что ослабеет очень быстро, но всё плыла и плыла, размеренными гребками рассекая мелкую морскую рябь. Пока в какой-то момент не повернула голову, и не увидела рядом с собой небольшую скалу с плоской поверхностью. На скале стоял человек. Ира чётко разглядела в лунном свете его тёмный силуэт и тихо вскрикнула. Человек обернулся на голос. Именно обернулся, хотя нельзя было понять, где у него лицо, а где затылок. И вдруг стал увеличиваться в размерах. Он рос, становился всё выше и выше, его исполинское тело вытягивалось до неба. Он нагнулся и подал Ире огромную руку. Девушка завизжала. Дикий страх парализовал всё тело, небо опрокинулось в глазах, а луна раздробилась на несколько частей. Звёзды что-то зашептали ей, гул их голосов становился всё громче, пока не превратился в рёв. Вода хлынула Ире на голову, захлёстывая нос и рот, не давая дышать. «Вот и хорошо», — молнией пронеслась мысль. Но вдруг её руки наткнулись на что-то гладкое и скользкое. Резкий крик, от которого, казалось, лопнули барабанные перепонки, вернул сознание. Звёзды с луной заплясали в диком хороводе, вращаясь с бешеной скоростью. Ира сделала вдох, и неожиданно в лёгкие попал воздух. Но вокруг всё ещё была вода. «Жить! — безумно застучало в висках. — Господи, дай мне выбраться отсюда! Я хочу жить!»

Ира не знала, сколько прошло времени. Очнулась она оттого, что ощутила под собой камни, которые впивались острыми краями ей в спину. С трудом разлепив веки, девушка ничего не увидела, кроме серого тумана. Издав слабый стон, она попробовала пошевелиться. Свинцовое тело отказывалось слушаться.

— Живая, что ли? — как сквозь вату, прозвучал чей-то голос. — Живая! А ну, поворачивайся на живот!

Сильные мужские руки перевернули Иру и приподняли, слегка потрясывая. «Прямо как мешок с картошкой», — подумала она, ощутив под собой чьё-то колено. Но тут же поперхнулась и закашлялась.

— Вот так, хорошо, хорошо, — приговаривал голос, а руки с силой хлопали её по спине. — Порядок!