Юлия Кривопуск - У мечты должны быть крылья

— Конечно! — закивал Сашка.

Скинув туфли, Галина Сергеевна схватилась было за свою поклажу, но племянник предусмотрительно опередил женщину и сам внёс сумку на кухню. Тётка, шлёпая по полу босыми ногами, последовала за ним.

— Здесь вот помидоры свеженькие, с грядки, — принялась распаковывать она газетные свёртки. — Огурцы… знаешь, какие вкусные! Картохи тебе привезла, отварила даже. На, бери, прямо в кастрюле, тёплая ещё. Барабульки нажарила. Помнишь вкус барабульки-то? Продают её у вас, в Москве? Раньше не продавали. Другую рыбу продавали, а барабульку нет. А ты мальчонкой уж больно её любил. Когда мы к матери покойной в Белькино приезжали, барабульку с собой привозили. А ты летом там всегда жил, помнишь? Ольга тебя только на выходные забирала. Ох ты и лопал рыбку-то! Аж за ушами трещало.

— Помню, да, — улыбнулся парень. И тут же сглотнул слюну, уловив знакомый с детства запах жареной рыбы.

— Что, голодный? — усмехнулась тётка. — С утра небось не ел ничего? Давай, садись, позавтракай. Где тут у вас тарелки-то?

Галина Сергеевна принялась распахивать дверцы кухонных шкафчиков в поисках посуды. Через несколько минут Сашка уже с аппетитом поедал жареную барабульку с варёной, рассыпчатой картошкой. Закусывал он мясистыми сладкими помидорами и хрустящими зелёными огурчиками.

— М-м-м, — стонал парень от удовольствия.

— Что? Вкусно? Ешь! — приговаривала тётка, наблюдая, как племянник уплетает за обе щеки.

— Прямо как в детстве, у бабы Люды, — прошамкал Сашка. — Сейчас бы ещё молочка парного, из-под коровы! Ох!

— А вот это извините — чего нет, того нет! Коров мы здесь не держим, — ответила тётя Галя. — За коровой уж больно много уходу. Мама, покойница, держала у себя в Белькино, а я здесь не держу. Корове хлев нужен, сено на зиму. Летом пасти надо целый день, а где у меня время? Нет, мы и без коровы хорошо живём. Вот кур пяток есть, да. Кстати, на вот, яички варёные, домашние, кушай.

Тётя Галя подвинула Сашке миску с яйцами.

— Угу, угу, — закивал тот, с готовностью разбивая скорлупу.

— Посиделки-то у бабушки помнишь? — снова принялась за воспоминания Галина Сергеевна. — Как столы на улицу выносили? А пироги её? Ох, какие пироги она пекла! В русской печке. Мы с сестрой выросли на этих пирогах. Бывало, мать с четырёх утра на ногах — корову подоит, поросятам задаст, а потом пойдёт тесто замешивать. Мы с Ольгой проснёмся, а уж запах опары на весь дом. Значит, к обеду пироги будут. Вот, помню, всё утро и хожу вокруг кадки с тестом. Опара пышная, из кадки лезет, а я кусочки отщипываю — и в рот. Любила сырое тесто. Мать меня шлёпнет: «Куда сырое лопаешь, живот заболит!» Вот позавтракаем, и мама принималась пироги печь. Начинка всегда разная — и с яблоками наделает, и с капустой, и с яйцами. Противень у неё такой большой был, штук двадцать пирожков помещалось. Вот загрузит она его полный — и в печь. Запах! На всю деревню. Ребятня со всей округи к нам сбегалась. Мама всех угощала. Кто ни постучит, всяк с гостинцами уходил. По три-четыре ведра пирогов напекала, а к вечеру ничего уж не было. Что сами съедали, а что раздавали. Никогда родители не скупились, хотя жили-то бедно. Денег у нас мало было, считай, только своим хозяйством кормились. Папка, дед твой, с войны контуженный пришёл. На оба уха не слышал. Слава богу, хоть руки-ноги на месте. На тракторе работал. Работящий был мужик, непьющий. И обязательный. Если что обещал, непременно выполнит. Помню, обещал мне к осени пальто новое купить — день и ночь работал, но купил. Такой вот был у нас папка. А мамка дояркой в колхозе работала. Аппаратов доильных тогда, после войны, не было. Руками доили. И спина болела, и руки болели. Но ничего — жили, не жаловались, нас с сестрой вырастили и выучили. Родители сами неграмотные были, а мы с Ольгой и школу закончили, и профессии получили. А ты вон уже и высшее образование имеешь. Внук тракториста МГУ закончил — шутка ли? Жалко, померли дед с бабкой, не увидели, как ты журналистом стал. Да, Саш?

Сашка кашлянул, задумчиво жуя картошку и не зная, что сказать. А тётя Галя, вздохнув и расправив на коленях юбку, продолжала.

— А когда мы с Ольгой выросли, совсем хорошая жизнь началась. Отстроили уже всё после войны. Техника новая на селе появилась, крестьянам много легче работать стало. Папка с мамкой работящие были, а потому хозяйство у них зажиточное образовалось. Земли им дали тридцать соток, папка дом новый на этой земле построил. Сам, без посторонней помощи! Вот какой сильный мужик был! Сейчас заставь тебя или Славку дом построить, тут же ножки протянете. А дед ваш построил! И столько лет тот дом простоял, и мы в нём жили. И сейчас, небось, стоит…