Эль Море - Нити Жизни

Из какого-то подземелья вмиг донесся укорительный протест: — Придумай что-нибудь другое!

В конце чего, послышались шаги, и я стала ждать, когда их обладатель ко мне подойдет. Но…

Мир стремительно потемнел.

Моё повторное пробуждение началось рано утром следующего дня. Я проснулась, потому, что у меня страшно затекла шея, и стало гудеть в ушах. Но мертвые ведь не ощущают ничего? Тогда?! Я подозрительно открыла один глаз, затем принужденно, для четкости — другой. И уже с обоими широко распахнутыми очами, я обнаружила себя в стационарном отделении.

— Привет, — сказал доктор И. — Как спалось? — улыбнулся.

Я подняла брови:

— Я что, не умерла?!

— Это при стабильности-то состояния? — хмыкнул он.

— Так, я — жива?!

— Жива, насколько жив я.

Я цокнула языком, вздернула голову и проскрежетала:

— У моего сердца «черный юмор»…

— Сильный дух искал себе трудности, чтоб убедиться в том, что он силен, — деловито изрек И.М.

— Вот, только, давайте без ваших проповедей. Переключитесь в режим врача.

Он повиновался:

— Всего лишь подъем температуры, обусловленный раной и реакцией организма. Сейчас держится на 38.2, но постепенно снизится.

— «Всего лишь…» — процитировала я, помассировав виски.

— Поболтаем?! — он уселся на край палатной кровати. — Жалобы?

Я сощурила глаза:

— Одна — сползите отсюда.

— Отклонено! — сказал он и сделал вид, что поудобнее устраивается.

— Да, вы просто хам.

— Учусь у мастеров.

— И наглец, к тому же.

Он сел ко мне вполоборота и улыбчиво дернул уголком рта, но я покачала головой.

— Кожа и видимые слизистые обычной окраски, — он стал вслух заполнять журнал состояния: переводя глаза от меня к аппаратам. — Дыхание везикулярное, хрипов нет; тоны сердца ритмичные — семьдесят три удара в минуту; Язык? — он наставил на меня автоматическую ручку.

Я высунула и показала.

— Так… язык влажный, чистый, — зафиксировал он.

И тут я решила его подколоть:

— А вкусовые качества тоже снимать будете?

У него глаза по-мальчишески вспыхнули.

— Так будете или нет?! — я поспешила хулиганским тоном повторить, пока он не отошел от этого эффекта.

— Нет, — ровно ответил он, к моему разочарованию. — Это лишняя информация.

— Ну, как хотите, что дальше?

— На сегодня всё, — его рука ласково потрепала мою макушку, — отдыхай.

Я застонала от возмущения:

— Знаете ли… Вы просто…

Он открыл дверь и обернулся ко мне:

— Назначение: режим палатный!

Я нахмурилась. И подумала — чем бы запульнуть ему вслед.

Таким образом, утро закончилось хуже некуда.

— У тебя усталый вид, — шептала мама, сидя неподалеку от больничной койки, и убаюкивала меня своим голоском.

— Да? А я не заметила, я то и делаю, что сплю.

— Врачи говорят, что послеоперационный период протекает благоприятно.

«И как она может судить по прошествии всего-то трех дней!» — я мысленно поражалась.

— Да? Раньше некоторые утверждали, что Земля плоская и покоится на трех китах, а те на черепахе… — враждебно отсалютовала я. — Вот и верь людям.

— Хочешь дольку киви? — с полной невинностью мать ушла от выпада.

— Нет, спасибо, как-то не лезет в меня еда.

— Это естественно, что вначале аппетит понижен, но постепенно нормализуется. Тебе сейчас необходимы: фрукты, овощи, злаки. Кусочек?

— Мам, — возмутилась я, набирая воздух. — Пойми, я не могу! Меня и так, прошлые ночи и дни, только тошнит, грудь болит, голова трещит. И единственное, что я сейчас желаю — это впасть в стазис, а не напихаться едой, чтоб через два часа снова развлекаться рвотными позывами. Уж, извини, но есть, я не буду и точка!

Раздался тяжелый вздох и последовало:

— Так нельзя, немного, но поесть необходимо.

«Я что, на инопланетном языке разговариваю?!», — подумала.

Она отставляет тарелку и открывает коробочку с пудингом, зачерпывает кремовую массу и подносит ко мне ложечку:

— Открой ротик?

Ну, что сделаешь, когда такая забота?!

— Давай, не отвяжешься же! — буркнула я и протолкнула в себя шоколадную груду.

— Вот умница, — похвалила она меня, как грудничка, слопавшего детскую смесь и, не отрыгнув её. По-другому и не опишешь.

Я уже начала покорно настраиваться к пыткам едой, но ровно до тех пор, как:

— Ну, здравствуйте, — приветливо зазвенел голос, и лицо с улыбкой ввалилось в дверь.

— Мари! — чуть ли не вскрикнула я, посылая глазами сигнально-спасительные огни.

И тут же прикинула — интересно, с её смешком на мою реакцию, можно рассчитывать на помощь?