Ольга Морозова - Музыкантша

— Бедная Райка! Рвалась баба, как могла… Заработалась…

— Да что уж там случилось?

— Кто ж знает? Сорвалась…

— Может, нарочно?

— Глупости не говори, сын у неё больной.

— Вот именно, что больной… Замучилась она с ним.

— Да вроде в последнее время наладилось у неё всё. Довольная ходила, повеселела.

— Да что вы, бабы! И охота вам языки чесать?! — цыкнула на женщинмогучая бригадирша. — Несчастный случай это. На подоконнике любила сидеть Раиса, царствие ей небесное! Курить, мечтать… Вот и домечталась.

— Может, напугал кто?

— Может, и напугал… Дверь закрыть забыла, вот бродяга и забрёл, свет в окошке увидев. Теперь разве узнаешь? В пустых домах-то бомжи ночевать любят.

— Ну, всё, разошлись! — Прораб обречённо махнул рукой в сторону женщин. — Работу никто не отменял. Без вас разберутся.

Женщины поплелись на работу, многозначительно переглядываясь и жалея прораба в глубине души.

После обеда бригадирша начала собирать деньги на похороны.

Похороны прошли спокойно. Увидев мать в гробу, Вовочка долго смотрел на неё, потом погладил по руке и заплакал. На кладбище он испуганно жался к Анжеле, и та всё время гладила его по голове, чтобы он не боялся. Отец Вовочки, бывший муж Раисы, на похороны не явился, предпочитая откупиться деньгами. Ввиду полной беспомощности членов Раисиной семьи, организацию похорон взяли на себя женщины из её бригады. Гроб с телом усопшей опустили в заранее приготовленную яму и быстро забросали землёй — шёл дождь, и мокнуть никому не особенно хотелось. Скромные поминки справили в кафе, а потом разошлись каждый по своим делам. Анжела и Вовочка вернулись в пустую квартиру. Вовочка выглядел тихим и немного пришибленным, Анжела позволила себе заплакать. Она по-своему привязалась к Раисе и даже почти полюбила её, хотя по-настоящему близких отношений у них так и не установилось из-за скрытности Анжелы и её тяготению к одиночеству. Ночью Анжела ворочалась с боку на бок, пребывая то ли в полусне, то ли в полуяви. Ей чудился её давний знакомый в бейсболке и рваных джинсах. Он противно улыбался, пристально глядя на Анжелу, а потом исчез в пустом дверном проёме. Когда он ушёл, Анжела увидела открытое настежь окно, которое так хлопало створкой, что ей казалось, будто бы в голове у неё ударяют в набат. Она в ужасе проснулась, покрытая с ног до головы липким холодным потом, и пошла в ванну, чтобы смыть с себя весь этот кошмар, который, казалось, приклеился к ней намертво. После ванны она забралась в постель к Вовочке, и они проспали до самого утра, обнявшись. Вовочка тихо всхлипывал во сне, и Анжела с удивлением поняла, что он тоже плакал всю ночь, не в силах заснуть. В этот миг он показался ей почти нормальным; просто подчиняясь неведомой сильной воле, он внедрился в её жизнь, чтобы сыграть там такую неприглядную роль. Но Анжела раскрыла замысел, и теперь притворяться не было никакого смысла. Более того, она даже испугалась такого поворота событий. Вовочка был теперь её единственным родственником и единственной привязанностью.

Утром им позвонил нотариус и попросил Анжелу зайти к нему в контору. Когда Анжела пришла, он торжественно вынул из сейфа завещание и зачитал его ей. Анжела оторопело слушала. Раиса, добрая душа, оставила Анжеле не только квартиру, но и солидную сумму денег на счёте. Сумма была, конечно, не астрономической, но на нормальное существование Анжеле и Вовочке её хватало с лихвой. Эта сумма позволяла Анжеле не заботиться о хлебе насущном, пока она учится и не искать побочных заработков.

Анжела вернулась домой, приготовила ужин, накормила Вовочку и сделала ему укол. После смерти матери Вовочка никак не мог прийти в себя и ходил сам не свой. Анжела боялась, что произойдёт срыв, и Вовочку упрячут в психушку. Теперь она, как и Раиса когда-то, боялась одного упоминания о психушке, и у неё всякий раз сжималось сердце, когда Вовочка был не в себе. Анжела, как могла, объяснила ему, что у его мамы теперь другая жизнь на небесах, много лучше чем та, которую она вела здесь. Вовочка, слушая её, тоненько выл. Анжела сказала, что мамочка с небес наблюдает за ними и помогает им. И она очень расстраивается, когда Вовочке плохо. Чтобы напрасно не волновать её, надо перестать впадать в уныние и начать жить по-прежнему. Вовочка кивал, слушая речь Анжелы, вздыхал и прижимался к ней.

В сентябре начались занятия в консерватории, и жизнь понемногу вошла в нормальное русло.

Старый скрипач, Роберт Генрихович, пил кофе в преподавательской. Кроме него, здесь сидела только заведующая учебной частью Любовь Петровна. Роберт Генрихович отхлебнул кофе и обратился к коллеге.