Андрей Дмитриев - Крестьянин и тинейджер (сборник)

— Спасибо, девочка, — сказала Карина. — Я Ливу помяну, пускай она меня и не ценила. Но помяну. И буду думать об Ишхане.

— Ну что ж, помянем, — сказал Карп и поднял свой стакан.

Все выпили: кто водки, кто вина, кто спрайта.

Пилот спросил у Карпа:

— И что, кого ты помянул? Или секрет?

— Трудно сказать, — ответил Карп. — Я — так; не что-то, не кого-то, а вообще. Всю нашу прошлую, прекрасную жизнь.

— Что же в ней было прекрасного? — спросил Стремухин по привычке.

— Ты штатский, не поймешь, — миролюбиво сказал Карп. — А я был офицер. Утром как выйдешь, как построишь батальон… «К поднятию государственного флага Союза Советских Социалистических Республик! На защиту рубежей социалистического отечества! Равнение на!» И мураши по коже, и не потому, что утро и свежо… Вот это было да.

Пилот спросил:

— Где же такое было?

— Повсюду было, — строго сказал Карп. — В моем конкретном случае — под Ференцварошем. Венгрия. Южная группа войск.

— Что ж, повезло тебе, — сказал пилот. — Вино, мадьярки, заграница. А я южней Иркутска не летал.

Карп согласился:

— Повезло, — и налил себе водки. — Но вот насчет мадьярок ты неправ. Мадьярки только в оперетте хороши. А так посмотришь — кривоногие, коротенькие, и шеи никакой, и брови, как у Брежнева, носы квадратные… К тому же я там жил с женой.

— Не повезло, — сказал пилот.

— Нет, не скажи, — ответил Карп. — Мне так везло, как некоторым в самом сладком сне не снилось. Вот ты, к примеру, знаешь, что там повсюду были не колхозы, а частные хозяйства? Там фермы были, каких у нас даже сегодня нет и никогда уже не будет.

— Ну фермы, а тебе-то что? — спросил пилот.

— А то, что каждый фермер мне и кланялся, и звал на рюмочку хорошей паленки. Ты у себя в Сибири и не слыхивал, какая она, паленка; больше всего я всем рекомендую из черешни… А почему меня поили самой лучшей паленкой? А потому, что фермерам нужны рабочие. Как у нас раньше говорили, батраки. Какой ни есть ты работящий, а урожай собрать — не хватит никаких рук. Приходится идти ко мне. Товарищ Карп, спасайте: у меня на ста гектарах вовсю созрели абрикосы. Или: товарищ Карп, тут кукуруза пропадает. А ты не бойся, говорю, не пропадет. Сколько людей тебе нужно? Десять? Двадцать? Тридцать?.. Нет, тридцать мне не по карману, говорит; пришлите двадцать. Он мне отслюнивает форинты, я вызываю младшего сержанта: бери людей, в распоряжение товарища Атиллы, по абрикосы — шагом марш!

— Я вас не понял, — перебил Стремухин. — Форинты — кому?

— Он продавал солдат венгерским фермерам, — растолковал ему пилот.

Карп не стал спорить:

— Пусть продавал… Вон, футболистов продают — никто за них нигде не возмущается. Даже завидуют.

— Твоим солдатам, думаю, платили чуть поменьше, чем Бэкхему, — сказал пилот с усмешкой.

Карп возразил:

— Им не платили, не положено. Где у солдата деньги, там и пьянство, и развал всей дисциплины… Но их кормили, и они были довольны. В солдатской столовке так не пожрешь. Конечно, не гуляш, не мясо, но мамалыги, или как у них там эта кукуруза называется, — этого всегда от пуза, и добавки сколько пожелаешь… Нет, они были довольны. Тут тебе служба идет, а тут тебе и мамалыга с абрикосами на свежем воздухе.

— Твое начальство тоже было довольно? — спросила Карина.

— А что начальство? Тоже наши люди… Где объяснишь ему, а где поделишься… К тому же у меня всегда был про запас надежный довод. Как чувствую, над Ференцварошем сгущается гроза, что означает: жди комиссию, я сразу чищу ружья. Комиссия свою работу сделает, я говорю: ласково просим отдохнуть и поохотиться на кабана.

— Ну что ж, охота — веский довод, — сказал пилот.

— А вот и нет, не угадал, — обрадовался Карп. — А вот и не охота, хотя, конечно, и охота. Все дело не в охоте и даже не в убитом кабане. Все дело в легком.

— В смысле? — не понял Стремухин.

— Я им готовил легкое из кабана. Они заранее про это знали и предвкушали целый день, пока идет проверка, как я им испеку кабанье легкое.

— А на рецепте, ясно, гриф «военная тайна», — сказал пилот, и Карп ему ответил:

— Не тайна, нет, но ты так не сготовишь. Довольно дорогой рецепт, я так скажу. Во-первых, нужен только что застреленный кабан, причем с неповрежденным легким. И, во-вторых, полная фляга молока.

— Что, целых тридцать литров?

— Положим, пятьдесят, — гордо поправил Карп.

Карина удивилась:

— Зачем? Кабан не слон.

Карп подтвердил:

— Кабан не слон, да, но таков рецепт… — Он выпил, сыром закусил, потом продолжил: — Я вынимал из кабана легкое, мыл и подвешивал его к абрикосовому дереву.