Вуди Аллен - Сводя счеты

Впервые В. набросился на женщину, когда ему было восемнадцать, и с тех пор на протяжении многих лет насиловал по полдюжины в неделю. Все, что я сумел, это вытеснить его агрессивные наклонности действиями, более приемлемыми для общества. Вместо того чтобы нападать на доверчивых женщин, больной теперь извлекал из кармана крупного палтуса и демонстрировал его дамам. По крайней мере, женщины были в безопасности, и хотя у некоторых это вызывало ужас, встречались и такие, которые считали, что данный эпизод весьма обогатил их духовно.

12 АПРЕЛЯ

Сегодня Гельмгольц не вполне здоров. Накануне он заблудился на лугу и упал, поскользнувшись на груше. Однако прикованный к постели Учитель сразу сел и даже рассмеялся, когда я сказал, что у меня абсцесс.

Мы стали обсуждать теорию назлопсихологии, которую доктор обосновал вскоре после кончины Фрейда. (По словам Эрнеста Джоунза, смерть последнего привела к окончательному разрыву между двумя знаменитыми психоаналитиками и впредь Гельмгольц с Фрейдом разговаривал довольно редко.)

В то время Гельмгольц разработал эксперимент со стаей мышей, которые по его сигналу сопровождали миссис Гельмгольц на улицу и оставляли ее на тротуаре. Доктор проделал немало подобных экспериментов с животными и остановился лишь после того, как собака, приученная выделять слюну по команде, отказалась пускать его в дом во время праздников. Кстати, Гельмгольцу до сих пор приписывают авторство классической статьи “Немотивированное хихиканье у канадских оленей”.

— Да, я основал школу назлопсихологии. И надо сказать, совершенно случайно. Однажды, когда мы с женой уютно устроились в постели, мне внезапно захотелось пить. Вставать было лень, и я попросил миссис Гельмгольц принести воды. Она ответила, что устала, поскольку весь день собирала каштаны. Мы заспорили, кому идти за водой. Наконец я сказал: “А мне и не хочется пить! Да-да, меньше всего на свете мне сейчас нужен стакан воды”. Услышав это, жена так и подскочила. “Как! Ты не хочешь пить? Это плохо. Очень плохо”. И, мгновенно спрыгнув с кровати, она принесла воды. Как-то в Берлине, на пикнике, который устроил Фрейд, я попытался обсудить с ним этот случай, но профессор был так увлечен игрой в чехарду с Юнгом, что не обратил на меня никакого внимания.

Прошло много лет, прежде чем я научился применять этот метод при лечении депрессий и смог избавить известного оперного певца Д. от мучительного предчувствия, что он окончит свои дни в бельевой корзине.

18 АПРЕЛЯ

Пришел к Гельмгольцу и застал его за стрижкой розовых кустов. Доктор бурно восхищался красотой цветов, любимых им за то, что они “не просят постоянно в долг”.

Речь зашла о современном психоанализе. Гельмгольцу он представляется мифом, который живет лишь усилиями фирм, производящих медицинские кушетки.

— Не говорите мне о нынешних врачах! Надо же такие цены заламывать! Когда-то за пять марок вас лечил сам Фрейд. За десять он не только лечил, но и собственноручно гладил ваши брюки. А за пятнадцать позволял вам лечить его и вдобавок дарил любые два овоща на выбор. А теперь? Тридцать долларов в час! Пятьдесят долларов в час! Кайзер и тот брал лишь двенадцать с четвертью. И при этом сам ходил к пациентам. А продолжительность лечения? Два года! Пять лет! Да любой из нас, не сумев исцелить больного в шесть месяцев, пригласил бы его на концерт и предложил бы фруктовую вазу из красного дерева или набор стальных ножей для мяса. Вы сразу могли узнать пациентов, с которыми не справился Юнг, — они получали в качестве компенсации большие чучела гималайских енотов.

Мы шли по садовой дорожке, и Гельмгольц обратился к более общим проблемам. Я стал свидетелем глубочайших обобщений, часть из которых успел записать. Вот они:

О жизни. Если бы человек стал бессмертным, вы представляете себе, какие бы у него были счета за мясо?

О религии. В загробную жизнь я не верю, хотя и держу наготове смену нижнего белья.

О литературе. Вся литература — не больше чем примечание к “Фаусту”. Впрочем, черт его знает, что это значит.

Да, Гельмгольц — воистину великий человек…

ИЗ ДНЕВНИКА РЕВОЛЮЦИОНЕРА

3 ИЮНЯ

Вива Варгас! Сегодня мы ушли в горы. Разгневанные тем, как отвратительно эксплуатирует продажный режим Аррайо нашу маленькую страну, мы направили во дворец Хулио, поручив ему передать властям список наших жалоб и требований, — первые не были поспешными, а вторые, на мой взгляд, чрезмерными. Как выяснилось, плотный рабочий график Аррайо не позволял ему отвлечься от обмахивания веером, чтобы поговорить с эмиссаром повстанцев, которого все мы так любим, и он поручил провести встречу своему министру, а тот сказал, что рассмотрит нашу петицию внимательнейшим образом, но сначала ему хотелось бы выяснить, как долго сможет Хулио улыбаться, если окунуть его голову в расплавленную лаву.