Александр Проханов - Последний солдат империи. Роман

— Хорошо сработал «грач»! — бодро похвалил Главком, радуясь простору и воздуху, где вместо малопонятных электронных иероглифов и мертвенных бестелесных экранов было живое пространство, еще трепетавшее от пролетевшей машины. — По времени точно укладываются! — И он посмотрел на часы, сверкнувшие золотым циферблатом.

Мерный металлический звук приближался, выстилая небо дребезжащей фольгой. В металлическом небе, горизонтально летящий, возник самолет. Проплыл, оставив выгнутое, оседавшее небо, из которого сыпались крохотные черные точки. Над каждой распустился голубоватый цветок парашюта. Из подвешенных крохотных кубиков негромко застучало, бледно заискрило. Кубики поворачивались, вращались, как огненные фонтанчики, равномерно поливая долину.

— А это что такое? — Главком изумленно воздел седые брови, словно увидал нечто несусветное.

— Товарищ Главнокомандующий, это наши умельцы из ВДВ придумали, — полковник в тельняшке, с парашютиком десантных войск в петлице, с готовностью подступил, поясняя Главкому. — Сварная рама из уголков. В ней крест-накрест закреплены пулеметы. Работают по кругу. Снижаясь, они сужают сектор обстрела, выстригая круг радиусом до километра. Зачистка территории!

— Молодцы!.. — похвалил Главком.

Парашюты снижались, вращая брызгающими пулеметами, которые пронзали свинцом болотные цветы, птичьи гнезда, не успевших ускакать зайцев. Словно стелили на луга «свинцовую скатерть» на которую принесут и поставит неведомые блюда и яства.

И снова была пустота, тишь простреленных безлюдных пространств» Синела вода в пруду. Слышалось в сарае негромкое тревожное ржание.

— Идут!.. Эшелон две тысячи! — десантник, прикрывая ладонью глаза, смотрел в небеса.

Там, в алюминиевом небе, высокие, прозрачные, полные воздушной синены, появились тяжелые транспорты. Влекли в небесах разбухшие, отвисшие туловища, едва поддерживая себя короткими усталыми крыльями. В хвостах открывались щели, выпадали темные сгустки, быстро устремлялись к земле. Все небо было в падающих комках. Из них вырывалось рыжее пламя, упиралось в землю тугой метлой. Раскрывался белоснежный надутый купол. Тормозные сопла замедляли падение, ветряной шелк останавливал свободный полет. На землю опускались боевые машины, мягко плюхались на гусеницы, начинали двигаться, оставляя позади пузырящиеся купола. Стреляли на ходу из пулеметов и пушек, выстраиваясь в боевые порядки.

Самолеты продолжали лететь, издавая унылый металлический звук, от которого пространство наполнялось белесой алюминиевой пылью. Полупрозрачный темный сор оседал к земле, отставая от самолетов, и в этом облаке, состоящем из точек и запятых, вдруг взрывался белый цветок. Над ним другой, третий. Все небо превратилось в огромную клумбу, на которой раскрывались белоснежные соцветья, трепетали прозрачные лепестки, плескались шелковистые драгоценные крылья.

Десант опускался на равнину. Солдаты сбрасывали шелковое оперенье. Начинали бежать, выставив вперед автоматы, вслед за боевыми машинами.

Вот так же, смотрите, было во время Великой Отечественной! — Главком разволновался, помолодел. В его стариковские бесцветные щеки брызнул румянец. Он обращался к Белосельцеву, желая, чтобы тот ощутил этот размах и силу, пережил сходство этой атаки с давнишним наступлением победоносной атакующей армии. — Вот только тогда кричали «ура»!

Солдаты бежали неуклюже и молча, толстоголовые, мешковатые, среди гулких орудийных стуков, долбящих очередей, автоматной трескотни. Они были в противогазах, в неловких комбинезонах, преодолевали зараженную местность. Поблескивали издалека стекла защитных очков.

Вал наступления катился по болотцам и зарослям, оставляя после себя лохматую зелень и взбаламученную воду. Две боевых машины отделились от атакующих. Стали взбираться на увал, приближаясь, елозя в траве зубчатой сталью, выбрасывая из кормы голубые хвосты дыма. Приблизились, надсадно рыкнули, замерли, воздев тонкие пушки, окруженные оседающей росой и травяным соком. Люк головной машины открылся. Оттуда вырос зеленый, в глазастом противогазе человек. Спрыгнул на землю. Держа на весу автомат, стал подходить к командному пункту. Не доходя до Главкома, за несколько метров, стянул противогаз, открывая потное, красное от нехватки воздуха лицо. Оно состояло из грубых углов, плоскостей и вмятин, словно помидор, выращенный в квадратной банке. Стал неловко печатать шаг, подымая зеленые пупырчатые бахилы. Поднес к виску перчатку, похожую на лягушачью лапу.