Уилл Селф - Этот сладкий запах психоза. Доктор Мукти и другие истории

— Пыль — это умиротворение, — выдохнул старик. ЧТО-ЧТО? — крикнул Шон. Я говорю, что пыль приносит умиротворение, если все кругом покрыто мягким слоем пыли, можешь быть спокоен: ты находишься в надежном месте. ВЫ ТАК ВСЕГДА ГОВОРИТЕ, МИСТЕР О’ЛИРИ, КОГДА Я ПРИХОЖУ, — заржал Шон. — ЕСЛИ ВАМ НЕ ХОЧЕТСЯ, ЧТОБЫ Я ПРОТИРАЛ ПЫЛЬ, ТАК И СКАЖИТЕ! Плюнь на уборку, Шон, в этом нет необходимости. — Шон захрипел и снова уселся. — КАК ОБЫЧНО, МИСТЕР О’ЛИРИ, МОЯ АСТМА…

Дальше послышался звук, с которым, шумно прихлебывая, пьют чай. Из коридора, складывая полуненужные чистящие средства, Шон заорал, обращаясь к Дэрмоту: — МНЕ ОСТАВИТЬ СВОЙ КЛЮЧ, МИСТЕР О’ЛИРИ? ВАМ ОН ПОНАДОБИТСЯ? Нет, — прохрипел старик, — возьми его с собой, как обычно, Шон. С РАДОСТЬЮ ОСТАВИЛ БЫ ЕГО В БУФЕТЕ, ВОТ ЗДЕСЬ, МИСТЕР О’ЛИРИ. ВЫ ЗНАЕТЕ, КАК Я НЕ ЛЮБЛЮ, КОГДА МОИ ПОДОПЕЧНЫЕ ВОЛНУЮТСЯ. Мне спокойнее, если ключ будет у тебя, Шон. Мои же вот тут, так? ТАК ТОЧНО, ИМЕННО ЗДЕСЬ. Хорошо, тогда увидимся на следующей неделе, Шон. ЕСТЬ «УВИДИМСЯ НА СЛЕДУЮЩЕЙ НЕДЕЛЕ», МИСТЕР О’ЛИРИ!

Дверь захлопнулась с двойным лязганьем. Сидя в темноте шкафа, как задумчивое привидение, Карл не мог понять, почему Шон не догадался о его присутствии в квартире. Этот жиртрес хоть и почувствовал неладное, но все же не учуял его. Почему? Ведь если он каждую неделю приходит к одним и тем же людям в одни и те же квартиры, то должен знать, как пахнет в домах у его подопечных, это же естественно?! Или вонь в стариковской конуре, к которой Карл уже успел привыкнуть, перебивала все прочие запахи? Версии зудели и бились о стенки черепа Карла.

Запах сигаретного дыма все еще висел в тесном воздухе квартиры. Когда Шон закурил, Карл чуть не поперхнулся от желания сделать то же самое. Табак имел запах всего сразу — еды, секса, наркотиков, дизельных выхлопов, сырых бирючин и дешевого парфюма. Карл даже не подозревал, как он соскучился по сигаретам — до сих пор ему вообще не приходила мысль о куреве. Что с ним творится в этом непонятном заточении? В кого он превращается?

Карл более вдумчиво поразмыслил над визитом Шона и над своими чувствами, этим визитом вызванными. Злость, даже ревность. Но почему он считал Шона жирдяем, если даже не видел его? И все же он был уверен в этом, голос принадлежал полному человеку. Если бы Шон задержался подольше, Карл ощутил бы, что изменился окончательно, перестал быть собой раз и навсегда. Лучше свалить — Шон указал ему на все причины. Этим же вечером он выберется отсюда и отправится к своей девчонке.

Опасность собственного намерения заставила Карла почувствовать себя лучше. Наконец вроде бы он успокаивался. В любом случае, старик наверняка догадался, что у него в квартире кто-то есть, а может, знал это с самого начала. Знал, что Карл здесь, но терпел его присутствие все то время, пока «гость» оставался вне поля зрения. Ёлы, он же попросил Шона купить лишней еды, может, хочет, чтобы Карл остался? Карлу показалось, что он все понял. Если он сам пришел в такое состояние после трех дней, в течение которых обозревал мир из окна двадцатого этажа, каково же старику, долгие годы занимавшемуся тем же?

После обеда, выпив свои традиционные напитки, Дэрмот медленно, пересиливая боль, убирался в квартире. Выполнял все то необходимое, чего Шон мастерски избегал, — сыпал хлорку в унитаз, ванну и раковину, протирал универсальным чистящим средством все поверхности в кухне, складывал простыни и одежду для стирки. Он отыскал плошку — осталась от сына или от дочери? Для Эвелин слишком современного вида — и уложил в нее незрелые бананы и восковые яблоки. Затем поставил плошку на стол у стены справа от двери.

Когда наконец тишина возвестила о том, что старик перестал двигаться, вышел Карл. Беззащитная голова снова рельефно выступала над спинкой кресла, газеты сложены рядом, кухня задыхалась от невыносимой чистоты. Новые предметы — фрукты, книги, хлеб, масло — как-то необычно светились в этой привычной обстановке, словно попали сюда с другой планеты.

Долгое время Карл стоял, глядя на голову над краем кресла и усилием воли приказывая старику — О’Лири, как его называл домработник — обернуться, но тот не двигался. В конце концов Карл вошел в кухню и сделал себе бутерброд, стараясь, по возможности, вернуть все в исходное положение. Потом встал у окна спальни и начал есть. С моря принесло туман и вместе с ним растрепанную стайку чаек. Птицы поднялись до высоты здания и принялись кружить перед ним. Карл подумал, что их негнущиеся крылья придают им немного неестественный вид, делая их похожими на оперенные модельки самолетиков. Ему больше нравились голуби. К западу, за грузовым портом, Карл мог различить ветряки с тремя лопастями, вращающимися от ветра. Он оставил мир вращаться как есть, и ветряки превратились в пропеллеры огромного транспортного корабля, направляющие его в воздушный океан. Как тошноту, Карл ощутил холод ключей старика в своем кармане. Они были там.