— Что ж, если у вас есть план, говорите. Пойдемте на кухню, я сделаю нам бутерброды. В холодильнике есть пиво… Не смотрите на меня с таким удивлением, иногда мне хочется выпить пива, но целую бутылку я не могу осилить.
Пока мы сидели в кухне друг против друга и закусывали, я раздумывал, что бы такое ей предложить, поскольку не имел никакого плана. У меня не было даже наметки плана.
— Выкладывайте, — сказала Матильда.
— Кто знает о вашей связи с Бёмером?
— Мой отец, разумеется. Мать не знает ничего. Ей я вечно рассказывала всякие байки. Она верит любой лжи, поэтому всегда и попадается на приманку к вертопрахам, и потом она была так занята своими любовными интрижками, что моих просто не замечала.
— Кто еще об этом знал? Не могли же вы четыре года жить как отшельница, Бёмер был человек известный и при своих габаритах не невидимка. Его машина в определенные часы стояла около вашего дома.
— Он был известен тем, кто вел с ним дела. В газетах никогда не появлялись его фотографии. А здесь, в доме, меня считали, вероятно, за дорогую шлюху, ну и что с того. В общественных местах мы появлялись редко, это вы и так знаете. Нет, никто, кроме моего отца, не знал о наших отношениях. Может быть, кое о чем догадывался Гебхардт. Долгое время он занимался личными делами Хайнриха, но года два назад Хайнрих отобрал их у него. Я думаю, Хайнрих ему не доверял. Точно не знаю. Да я никогда об этом и не спрашивала, Хайнрих не любил, когда ему досаждали назойливыми расспросами.
— Ближайшие десять лет, которые вы сможете прожить без забот: как это будет выглядеть на самом деле, кто об этом знает? Кто будет оплачивать вашу квартиру? Ведь это может делать только человек, знающий о вашем существовании.
— В Цюрихе есть адвокат, который дает распоряжение тамошнему банку, и все идет как по маслу. Я абсолютно уверена, что в заводских бумагах нет обо мне ни строчки. Хайнрих был человек осмотрительный. Он сам сказал однажды: «Киска, я все уладил, после моей смерти ты не окажешься скомпрометированной, даже если рядом не будет никого, кто тебя оберегает». Между прочим, при этом впервые было названо ваше имя. Конечно, я зарегистрирована в полиции как проживающая в этой квартире, веду солидный образ жизни, не оскорбляю общественную нравственность, не являюсь обузой для социального обеспечения, убираю свою квартиру и подъезд, не нарушаю покоя, не имею ни детей, ни домашних животных, аккуратно плачу за квартиру, вернее, ее оплачивают, короче говоря, я идеальная немка. Подозрительным могло бы быть лишь то, что я не плачу налогов, поскольку нигде не работаю. Но я живу на пособия частного лица, состою, так сказать, на содержании у покойника, а это налогами не облагается. Ну как, довольны?
— Извините, — сказал я.
Она топнула ногой и крикнула:
— Кончайте с вашим лживым пустословием! «Простите, извините». Все это лицемерие. В конце концов, мы оба хотим одного и того же, хотя и по разным причинам. Смерть Хайнриха кое-что принесет вам, а у меня кое-что отняла.
— У меня есть одно подозрение, — сказал я, — и одно смутное представление кое о каком плане.
— Хайнрих всегда говорил: если строишь планы, должен знать, чего хочешь, иначе грош им цена.
— Если не секрет: чем вы, собственно, занимаетесь целый день?
— Слушаю музыку, читаю книги, журналы, делаю перед зеркалом гимнастику. Из дома я редко выхожу, потому что все мужчины таращатся на меня, будто хотят купить. Читаю газеты, но то, что в них написано, только раздражает.
— У вас в самом деле нет друзей, к которым вы могли бы пойти?
— У меня был Хайнрих, и этого было достаточно. Он до сих пор со мной, пусть даже его уже нет.
— Что вы собираетесь делать на рождество? — спросил я, поражаясь собственной смелости.
— Почему вас это интересует?
— Потому что рождество через три недели.
— Я не буду наряжать елку, буду слушать Баха.
— Я делаю сейчас фотоальбом об островных замках Вестфалии. Снимков у меня предостаточно, но мне нужны еще овеянные грустью зимние пейзажи. Приглашаю вас поехать со мной. Мне хочется забрать вас отсюда на один или два дня. Это моя просьба.
— Очень мило с вашей стороны, но в этом нет необходимости. Я принадлежу к числу людей, которые не скучают в обществе самих себя. Это тоже заслуга Хайнриха. Хотелось бы еще спросить, — насмешливо добавила она, — что скажет ваша жена, если я с вами поеду?
Будто между прочим, я ответил:
— Я свободный фотограф, много разъезжаю. А моя жена по праздникам работает. И после работы только довольна, если ей не нужно выходить из дома. Поймите меня, пожалуйста, правильно, я хочу лишь, чтобы вы не кисли на праздники здесь.
Читать дальше